– Гнездо, – сказал Юра, увидев замешательство на Сашином лице. – Не бойся, никто там тебя не обидит. Ну, или почти никто.
Он вновь улыбнулся, чуть кривовато и настороженно. Саша выбралась на бетонную площадку и привалилась к стене, собираясь с силами. Ей хотелось лечь на цементный пол, который после ледяного потока показался почти что теплым, и уснуть. Ноги дрожали.
– Простынешь, – предупредил Юра, с трудом отворяя тяжелую дверь, которая с лязганьем предупредила всех вокруг о его возвращении. Следом за ним по бетону шли расплывшиеся мокрые следы, словно кто-то дышал Юре в спину.
Саша встряхнула головой.
– Добро пожаловать в гнездо, – позвал Юра и скрылся за дверью. Саше ничего больше не оставалось, кроме как пойти следом за ним.
К гнезду вела крутая лестница, и Сашины ноги вспыхнули слабостью, стоило ей только оказаться у серого подножья. Юра скрылся наверху, унес с собой маленькую Валю, которую Саша так надеялась спасти из этого царства черноты и вони, и в груди сразу же поселилось дрожащее чувство, будто она ничего уже не сможет.
Не успеет. Не справится.
К черту невеселые мысли, надо карабкаться вверх. Она немного передохнет в гнезде, наберется сил и пойдет дальше, Юра подскажет дорогу к выходу, и все закончится.
Да, так она и сделает. Подбодрив себя, Саша поползла наверх.
Гнездо оказалось тесной комнатой, заставленной трансформаторами, из которых выпотрошенными кишками торчали связки кабелей и проводов. На стенах – бледные обои, запылившиеся от времени, на полу истлевший ковер. На деревянном столике, заваленном тарелками и консервными банками, тускло горела керосиновая лампа – раньше Саша видела такие только в фильмах. Угольная, с закопченным стеклом, внутри которого теплился рыжий огонек света, она сразу же привлекла к себе внимание.
Комната тонула в полумраке, и обитатели гнезда чудились смазанными тенями, снующими по углам.
Юра стоял в центре, выжимал штанины светлых джинсов от вонючей воды и пытался не улыбаться, искоса поглядывая на копошащихся людей, встречающих Валю. Юрины темно-рыжие волосы казались сальными от грязи.
Напротив него на коленях замерла полная девушка, старше, чем Саша и все собравшиеся вокруг. Она крепко обнимала Валю и рыдала так, будто уже успела с ней попрощаться.
– Куда, ну куда ты девалась?! – повторяла девушка, тряся молчаливую Валю, словно тряпичную куклу. Саша пригляделась к незнакомке. Рыхлые щеки, мясистый дрожащий подбородок, обесцвеченные волосы почти до плеч, светлые глаза и особый прищур, чем-то напоминающий прищур Сашиной мамы…
Юра говорил, что Валиных родителей здесь нет. Если бы не эти слова, то Саша решила бы, что Валю к груди сейчас крепко прижимает ее родная мама.
Остальные в молчании столпились в центре, глядя на притихшую Валю и рыдающую девушку. Сашу до сих пор никто не заметил.
– Живая, живая… – повторяла девушка, целуя Валины щеки. – Боже ты всемогущий, живая… Я уже думала…
– Еще бы, думала она. Только я один и искал, да? – спросил Юра.
– Нет. Мы уже вер-рнулись. Ночь почти, скоро спать. Ушла и ушла. А вода пр-рибывает, между прочим. Опасно по темноте ходить, – раздался из угла ленивый голос. Еще одна девушка, короткостриженая и сплошь состоящая из углов, хмурая и худая.
– А оставлять ребенка в тоннеле не опасно?! – рыкнула полная девушка, исподлобья глянув на столпившихся людей. И тут же вся ее злость растаяла без следа. – Я хотела пойти, но они не пустили…
– Куда ж тебе с ногами-то твоими, – фыркнул Юра. – Мил, да ладно. Все ведь хорошо.
– Никогда больше не уходи, ты поняла меня? – встряхнула девочку круглощекая Мила, вглядываясь в бледное лицо. – Ты хоть знаешь, как я переживала? Как боялась?! Воды все больше, на улице ливень, ты же могла утонуть. Боже… И этот свитер, что это такое?
– Это ее спасительница одела, – ответил Юра, стягивая джинсы. Под ними обнаружились насквозь мокрые спортивные штаны. – Это не я Валю нашел. На нее наткнулась новенькая, Саша. Она и свитер отдала, чтобы Валька не замерзла.
– Новенькая?.. – неприязненно спросила угловатая девушка, что сидела в углу на продавленном диване. Саша вздрогнула от ее скрипучего голоса. – Новенькая?!
Все разом посмотрели на Сашу.
Она почувствовала, как щеки заливает румянцем, и успела неловко обрадоваться тому, что в тусклых отсветах керосинки ее лицо кажется всего лишь очередным смазанным пятном, не более.