Она махнула рукой, не глядя на Сашу. Губы ее чуть прыгали, а слабый огонек высвечивал проступившие на лице воспоминания. Зашипев, Мила погасила зажигалку, будто та, разогревшись, все-таки обожгла ее пальцы, но Саша знала, что причина не в этом.
– А потом у нас появилась Валя. Точнее, ее мама, но и Валя следом… А я нашла свою дочь. Как-то так и живем, – донесся из темноты ее шепот.
– Неужели ты не жалеешь, что вы живете под землей, в канализации? – задала Саша вопрос, который то и дело покалывал губы.
– Жалеешь? – спросила Мила с таким искренним недоумением, что у Саши почти не осталось вопросов.
– Да. Тут ведь темно, воняет, холодно… А наверху жизнь, солнце. И люди.
Зажигалка вспыхнула снова. Мила посмотрела на Сашу и сказала:
– Я готова отдать и жизнь, и людей, и солнце взамен на ту семью, о которой всегда мечтала. Если это семья бродяг в канализации – ну и пусть. Знаешь, не самый плохой вариант. Нет, я не хочу на поверхность. Я хочу быть рядом с ними.
Они поговорили еще немного, пока Саша не поняла, что с каждой новой паузой в их разговоре ее голову заволакивает зыбким туманом из обрывков мыслей, а каждое слово, произнесенное Милой, выдергивает в реальность, где есть только ноющая сломанная рука. Даже уснуть на спине уже не казалось таким невозможным.
– Спи, – кажется, в голосе у Милы и правда проснулось что-то материнское. – Отдыхай, завтра будет долгий день.
И она едва слышно запела, желая убаюкать то ли Сашу, то ли завозившуюся под боком Валю. Впрочем, это было не так уж и важно.
Саша провалилась в глубокий сон без единого сновидения, надеясь, что завтра выберется на поверхность.
По крайней мере, идти с бродягами ей будет не так уж и страшно.
– Собираемся! – Костя бегал по комнате и заталкивал вещи в измочаленный рюкзак. – Быстро завтракаем и выходим.
– Чё за спешка-то? – недовольно спросила Женя и зевнула во весь рот. Опухшая и лохматая, она сгорбленно сидела на продавленном диване, но, едва наткнувшись на Сашин взгляд, мигом сощурила потемневшие глаза.
Саша отвернулась. От неудобной позы и слишком короткого сна все тело ломило, а ноги ныли тупой болью. Саша поднялась, потерла виски рукой и огляделась по сторонам.
Канализация. Подземелье. Бродяги.
Ей надо добраться до города.
Юра долил в лампу керосина, спрятал бутылку с мутной жидкостью в рюкзак и недовольно покосился на Женю. Румяная Мила с влажными волосами сидела рядом с Валей и ласково тормошила девочку, уговаривая ее проснуться.
Валя кряхтела, возилась и жмурила глаза. Худенькая, с бесцветными кудряшками, она казалась ангелом, неведомо как попавшим к этим чумазым бродягам.
– Хватит вредничать, – кажется, Мила начала злиться. – Ну, вставай, вставай-вставай, сколько можно валяться…
Саше вдруг захотелось, чтобы они с Валей вновь остались вдвоем – только она и маленькая девочка на руках, а вокруг гулкие тоннели и пустота. В тот миг казалось, что Саша доползла бы до выхода и со сломанными ногами. Главное – вынести Валю на поверхность, спасти ее.
Всего миг, и наваждение схлынуло.
– Куда торопимся-то? – спросил Юра, набивая рюкзаки.
– Воды все больше. Еще немного – и придется плыть. Кто-то хочет плыть?
– Я точно не хочу, – хриплым спросонья голосом ответила Саша и кивнула на сломанную руку.
– Ой, да ладно. Еще одна обуза, – буркнула Женя, накидывая на плечи черную куртку.
Саша промолчала.
– Собирайте все, что может пригодиться, – напутствовал Костик. – Самое главное – еда: консервы, сухари, вода чистая… У Юры есть три динамо-фонаря, без света не останемся. Вещей много не набирайте, потом вернемся и просушим все.
– Вале можно побольше взять? – спросила Мила.
– Да, Вале можно. Остальные – не прибарахляйтесь. Саш, как думаешь, сможешь нести рюкзак на плечах? Или больно будет?..
Саша против воли покосилась на хмурую Женю. Короткий ежик ее волос, казалось, мог уколоть даже через несколько метров, разделяющих их в полутьме комнаты. Холодный свет от фонариков плясал по бетонным стенам.
– Да, думаю, что смогу.
– Отлично. Мы постараемся не делать его слишком тяжелым, но…
– Да заткнись ты, – коротко посоветовала Женя, и Костя, искоса глянув на ее сведенное судорогой лицо и плотно сжатые губы, решил не спорить.