– Понятно. Не надо подробностей. Без родителей, без неба и солнца… Я всю дорогу так мечтала, что выберусь отсюда, упаду на землю, в листву, и просто буду лежать. Наслаждаться…
– Я не могу этого сделать.
– …но ты не можешь этого сделать, – эхом повторила Саша. – Тогда пусть все остается так. Думаю, мне уже пора. К брату. Спасибо, Юр. А как тебя… Ну, по-настоящему?
– Юра, – он улыбнулся ей. – Пусть это будет просто Юра.
– Пусть. Прощай тогда, просто Юра, – согласилась Саша и, подавшись к нему, чуть привстала на носочки. Зажмурилась и осторожно губами коснулась его губ.
Юра окаменел. Саша не вжималась в его грудь, не напирала, не настаивала. Просто осторожно касалась губами. И тогда он чуть погладил ее по волосам.
Саше не хотелось ни о чем вспоминать в свои последние мгновения. Не хотелось видеть свое тело, не хотелось слышать надоедливый плеск воды. Юра, как и прежде, согревал своим теплом.
А потом Саша прижалась лбом к его лбу, облизнула губы и, не открывая глаз, прошептала:
– Всё.
– Всё… – согласился Юра, и Саша поняла, что всё и вправду исчезло. Бетонный колодец, черные бурлящие реки и даже чумазые бродяги, что хохотали вместе с Милой, что рисовали цветы для Валюшки, что крепко держали Женю за руки, вытаскивая ее из огненного ада.
Саша улыбнулась. Тепло исчезло из ее рук.
А в воздухе сладко запахло оладьями.