Быть рядом с тобой и не дать себя ранить — два моих желания, словно короли разных мастей, соперничали между собой, но хранишь ли ты тузы в рукаве или бьешься в лоб, все равно не увернешься от пиковой дамы: кто-то шепнул тебе, что часто видит меня на твоей улице, и ты стала осторожней — плотные занавески еле пропускают свет. Но мне уже не нужно смотреть, просто хочу быть рядом, поблизости — это успокаивает так же, как и запах кожи кресел, как и дым сигареты, выпущенный тонкой струйкой сквозь приоткрытое окно, как и тени ветвей, попавших в бледный луч фонаря и самовольно устроивших на капоте моей машины театральное представление, не дождавшись запоздавшего даланга. Много раз я воображал, что ты выскочишь из подъезда, чтобы отправиться туда, где давно уже живешь: я открываю тебе переднюю дверь, ты осторожно садишься, придерживая подол своего голубого льняного платья или шоколадного шелкового, или снежно-белого шерстяного — разный облик, неизменная ты. Но что-то нарушилось в привычном ходе вещей: последняя сигарета нырнула под педаль тормоза, и я вышел из своего укрытия найти соратника, кто сможет поделиться завернутой порцией никотина и смол. Ты прошла мимо меня — не увидела или сделала вид? Как теперь объяснить свое внезапное появление? Хотя уверен: ты все и так замечаешь.
Я шел за тобой следом, придумывая фразы, которые дадут понять, что я здесь случайно. Остановился позади тебя у лифта. Тонкая шея почти в один обхват моей ладони, острые позвонки, худенькие плечи — чистая хрупкость. Нечаянно сорванная сережка безгласно скользнула за воротник, оставив напоследок на кружеве тонкий рубиновый след. Ты была так послушна и так нежна, и так крепко прижата к моему телу! О, если б я мог, я бы вдавил тебя в себя, чтобы навсегда стать одним целым. Наши первые объятия.
Очнулся. Вода остыла. Взглянул на руки: холодная кожа побледнела и сморщилась, как у старца — вылезу и отмотаю годы назад. Знаю, что волки живут не больше двадцати лет и я давно превысил свой лимит, но течение жизни невозмутимо и удивительно, и моя идеальная волчица — преданная, всегда молчаливая, покорная — лежит в моей постели. Жаль, что она бесчувственно холодна. По возвращении я замечу как поблекли ее волосы и как предательски она не смотрит в глаза. Что ж, мне предстоит обреченно-вечный поиск: одиночество — сука.
Декабрь, 2021 г.
Титовы.