Роуэн еще какое-то время стоит неподвижно, наблюдая за падающими в воду каплями дождя. Он не сразу вспоминает о молчаливых свидетелях в нескольких метрах от пруда — о матери и сестре.
— Вы в порядке? — спрашивает он.
Хелен не сводит глаз с поверхности воды.
— Да, — отвечает она. Ее голос звучит спокойнее и как-то естественнее, чем обычно. — В порядке.
Обостренный слух Роуэна улавливает шаги со стороны дома. Его отец — точнее, человек, которого он всегда считал отцом, — выходит в патио. Он в плаще, в руках держит ключи от машины — только что вернулся. Он смотрит на Роуэна, потом на жену с дочерью. В конце концов его взгляд падает на пруд. Питер подходит ближе. Роуэн видит, как застывает его лицо, когда он соображает, что здесь произошло.
— Господи, — едва слышно шепчет Питер, наклоняясь к воде. — Господи, господи, господи…
— Он хотел убить маму, — объясняет Клара. — Роуэн ее спас.
Питер наконец умолкает и просто всматривается в темную, окрашенную кровью воду, где лежит его брат. Роуэн выбирается из пруда; при воспоминании о Еве его вновь охватывает острый приступ паники.
— Где Ева? — спрашивает он у Клары с мамой. — Что он с ней сделал?
Те не знают, что ответить.
У Роуэна все сжимается внутри. Перед его мысленным взором встает картина: безжизненное тело Евы опускается на морское дно.
Все изменится
По пути в Бишопторп Джеред постоянно разговаривает с дочерью, глядя на нее в зеркало заднего вида. Она лежит на заднем сиденье, плотно закутанная в отцовский свитер. Он гонит со скоростью сто тридцать пять километров в час, ветер раздувает Еве волосы, на лицо падают капли дождя, смешиваясь с кровью.
— Ева, — почти кричит он, чтобы его голос мог пробиться сквозь дождь и ветер. — Ева, пожалуйста, не спи. — Джеред вспоминает, с каким презрением она смотрела на него несколько часов назад, сколько обиды и раздражения читалось в ее глазах все эти два года. — Все будет хорошо. Я изменюсь. Все изменится. Даю слово.
Ева так и не открывает глаза, и Джеред боится, что уже слишком поздно. Мимо окна пролетают деревья и дорожные знаки, которые он не успевает разглядеть. Всего за несколько минут он из Тёрска домчался в Бишопторп и теперь несется по главной улице. Справа мелькает их дом на Лоуфилд-клоуз, но он едет дальше. Из «Плута» выходит мужчина и видит, как мимо него проносится «королла» Джереда на скорости, больше чем вдвое превышающей допустимую. Мелькают закусочная, аптека, гастроном — только сворачивая на Орчард-лейн, он притормаживает.
Но, добравшись до дома Рэдли, он несколько секунд ждет в машине, дабы убедиться в разумности своих действий. Он снова пытается заговорить с Евой:
— Ева? Ева, ты меня слышишь?
Она истекает кровью, его свитер насквозь промок и потемнел. Джеред понимает, что времени у него совсем мало. Минута, если не меньше. Помпезные дома вокруг застыли в спокойном неведении, Джеред почти физически ощущает их сухое безразличие к жизни его дочери.
Бремя безжалостно идет, решение надо принимать немедленно. Превратить Еву в нечто иное, в живое, но страшное существо, способное убивать, или отпустить, позволив ей стать безобидной, как все мертвые?
— Ева?
Сомкнутые веки слегка дергаются.
Джеред выходит из машины, открывает заднюю дверь. Бережно, как хрустальную, он поднимает дочь с заднего сиденья и несет через улицу.
«Нет, — говорит он себе. — Нет. Одумайся! Нельзя же…»
Он представляет себе, как жена сурово взирает на него сверху. И осуждает, как вправе осуждать только призраки.
— Мне очень жаль, Тесс. Прости.
Он идет по подъездной дорожке, Ева безжизненно висит у него на руках. Добравшись до двери, стучит в нее ногой, твердо, но не слишком сильно.
— Помогите, — четко выговаривает он. Потом повторяет громче: — Помогите!
Дверь открывает Питер. Он смотрит на Джереда, на девочку в его руках. Замечает, что они оба в крови.
Сглотнув, Джеред произносит то, что велит ему долг:
— Спасите ее. Пожалуйста. Я знаю, кто вы такие, но прошу вас, спасите ее.