Так что Роуэн взял коробку спичек, которыми разжигал в пятницу костер, забрал письма с фотографиями, проскользнул между кустами на простирающееся за Орчард-лейн поле и поджег их. Это было приятно. Словно таким образом Питер снова становился его отцом. А еще он почувствовал себя до странности взрослым, словно это и отличает взрослого человека — способность понимать, что следует хранить в секрете.
И в чем необходимо солгать, чтобы спасти тех, кого любишь.
Знакомая песня
Музыка играет так громко, что, пробираясь через толпу танцующих потных тел, Хелен и Питер не слышат друг друга. Они понимают, что на них, пару типичных немолодых представителей среднего класса, благопристойно и консервативно одетых, все смотрят.
Впрочем, это не имеет значения. В каком-то смысле даже забавно. Питер улыбается Хелен, и она заговорщицки улыбается в ответ.
Они теряют друг друга в толпе, но Хелен этого не замечает и продолжает идти по указателям к гардеробу.
Какая-то девушка дотрагивается до плеча Питера.
Она само очарование. Темные волосы заплетены в тонкие косички, в зеленых глазах — откровенный призыв. Девушка улыбается, обнажая клыки, и проводит по ним язычком. Потом наклоняется к нему и что-то говорит, но громкая музыка заглушает ее слова.
— Что-что? — переспрашивает Питер.
Она улыбается еще кокетливее, гладит его по затылку. На шее у нее татуировка. Два слова: «КУСАЙ ЗДЕСЬ».
— Ты мне нравишься, — говорит она, — пойдем наверх? За занавеску.
Питер вспоминает, что именно об этом мечтал все семнадцать лет. Но теперь, когда он снова уверен в том, что Хелен его любит, ему даже с искушением бороться не приходится.
— Я с женой, — отвечает он и поспешно уходит, пока вампирше чего в голову не стукнуло.
Он догоняет Хелен на лестнице, и в этот момент диджей ставит знакомую песню. Толпа в экстазе, точно как в восьмидесятые.
— Ты точно хочешь? — спрашивает Питер у жены так, чтобы только она его услышала.
Она кивает:
— Уверена.
Потом подходит их очередь, они предстают перед костлявым гардеробщиком с глазами навыкате. Он окидывает их подозрительным взглядом.
— Тут продается кровь в бутылках? — спрашивает Хелен. — ВК?
Ей приходится повторить вопрос — с первого раза гардеробщик не расслышал. Наконец он кивает.
— Нам пять! — Она показывает пять пальцев и улыбается. — Пять!
Руководство
На полпути домой Роуэн замечает какой-то предмет под маминым сиденьем. Книжку в унылой мягкой обложке, в которой он тотчас узнает «Руководство воздерживающегося».
— Роуэн, ты чего? — любопытствует сестра.
Ева разглядывает книгу в руках любимого:
— А что это такое?
— Открой-ка окошко.
— Роуэн, чем ты там занят? — подает голос Хелен с пассажирского места.
Ева послушно опускает стекло, и Роуэн, размахнувшись, выкидывает «Руководство» на обочину шоссе.
— Руковожу, — смеется он и подносит к губам бутылку, сулящую неземное блаженство.
Крошечная капелька
Не так-то просто привыкнуть к мысли, что твоя дочь, о которой ты заботился и беспокоился семнадцать лет, превратилась в кровожадное ночное существо. А Джереду Коупленду, получше многих осведомленному о жуткой природе вампиров, смириться с обращением дочери было особенно трудно.
Хуже того, ее обратил член семьи Рэдли, кровный родственник человека — если его можно назвать человеком, — ради собственного извращенного удовольствия погубившего женщину, которую он, Джеред, любил больше всего на свете.
Ему больно видеть, как изменилась Ева. У нее внезапно побледнела кожа, радикально изменился режим дня, из рациона совсем пропали овощи, да вдобавок еще и этот мальчишка, Роуэн Рэдли, торчит у них чуть ли не каждый вечер — без всех этих нововведений Джеред прекрасно бы обошелся.
И все же — хорошенькое такое «И ВСЕ ЖЕ», со слона размером — некоторые перемены даже Джеред волей-неволей одобрил. Например, они стали по-настоящему разговаривать. Не спорить, не препираться, как раньше, а разговаривать. О школе, о его поисках работы («Надоело целыми днями сортировать мусор»), о погоде («Пап, а что, солнце всегда так ярко светит?»). Стали делиться теплыми воспоминаниями о Евиной маме.
Он счастлив, что дочь жива, и скрепя сердце признал, что для всех будет лучше, если он разрешит ей выпивать бутылку крови раз в неделю.