Кларе никогда в жизни не было так плохо. А это серьезное достижение, учитывая, что она постоянно страдает от глазных инфекций, трехдневных мигреней и периодических поносов. Ей хочется оказаться в постели, свернуться калачиком и тихонько хныкать в подушку.
И тут девочку снова охватывает ужасная тошнота, настолько сильная, что ей хочется покинуть собственное тело.
Надо остановиться.
Надо остановиться и проблеваться.
Но тут она что-то слышит. Тяжелое дыхание в темноте.
Костер уже в нескольких километрах от нее, видно лишь слабое свечение за неровной изгородью из разросшихся кустов, разделяющей поля.
Она различает массивный силуэт бегущего к ней человека.
— Эй, — задыхаясь, выдавливает он. Он. — Клара.
Это Харпер. Но Кларе слишком плохо, чтобы беспокоиться насчет того, зачем он побежал за ней. Мысли у нее спутались настолько, что она уже забыла его похотливые взгляды и даже надеется, что бежит он вовсе не за ней. Или, может, она что-то потеряла и он хочет это вернуть.
— Что? — спрашивает Клара, заставляя себя выпрямиться.
Он подходит ближе. Широко улыбается и молчит. Похоже, пьян в доску. И все же ей не страшно. Харпер — кретин и хулиган, но она всегда считала его слишком бестолковым, чтобы ждать от него неприятностей. Если, конечно, Тоби не крутится поблизости со своими советами.
— Ты хорошенькая, — говорит он, качаясь, словно огромное дерево, подрубленное у основания.
От его голоса ей становится хуже, тошнота подступает к горлу.
— Нет. Неправда. Мне…
— Я хотел спросить, может, ты хочешь прогуляться.
— Что?
— Ну, просто типа прогуляться.
Клара ошарашена. Она снова задумывается о том, что ему мог сказать Тоби.
— Я пойду.
Он улыбается:
— Все нормально. Я знаю, что я тебе нравлюсь.
Кларе только этого не хватало. У нее сейчас даже нет наготове стандартного набора вежливых отказов, которые помогли бы ей выкрутиться. Она в состоянии лишь идти дальше.
Но Харпер каким-то образом преграждает ей путь и улыбается, словно кто-то из них только что пошутил. Только шутка эта может оказаться жестокой или неприятной. Клара идет вперед, он пятится задом, не давая прохода, а ей как никогда хочется, чтобы рядом никого не было. Никого, кроме мамы и папы.
Сейчас он вдруг начинает казаться опасным, на пьяном лице проступает угроза. У Клары мелькает мысль, что вот так, наверное, чувствуют себя собаки и обезьяны в лабораториях, когда до них вдруг доходит, что ученые вовсе даже не играть с ними собрались.
— Прошу, — выдавливает она, — оставь меня в покое.
Харпера это, кажется, рассердило, как будто она нарочно хотела его обидеть.
— Я знаю, что я тебе нравлюсь. Прекрати притворяться.
Притворяться.
Это слово вихрем кружится у нее в голове, становясь бессмысленным звуком. Клара уверена, что чувствует вращение земли вокруг оси.
Она пытается сосредоточиться.
Вдоль края поля проходит дорога, на которой сейчас никого нет.
Дорога, ведущая в Бишопторп.
К родителям.
Домой.
Подальше от него.
Ей надо позвонить маме. Надо, надо, надо…
— Твою мать!
Клару вырвало на кроссовки Харпера.
— Они новые! — возмущается он.
Клара вытирает рот, ей чуть-чуть полегчало.
— Извини.
Она наконец осознает, что помощи в случае чего ждать неоткуда — они уже очень далеко от остальных ребят и еще недостаточно близко к дороге.
Клара обгоняет Харпера и, ускоряя шаг, торопится под уклон к дороге. Но он не отстает.
— Ничего. Я тебя прощаю.
Не обращая на него внимания, Клара снова пытается позвонить родителям, но из-за нервного напряжения попадает в настройки вместо списка контактов.
Харпер снова рядом.
— Все нормально, говорю. — Его голос изменился, за деланым смехом сквозит гнев.
— Мне плохо. Отстань.
Клара открывает список контактов. И вот заветный номер засветился на экране, отчего девочке становится спокойнее. Она нажимает кнопку вызова.
— Со мной тебе станет лучше. Ну же, я знаю, что я тебе нравлюсь.
Клара прижимает телефон к уху. Идет вызов. С каждым механическим гудком Клара молится, чтобы родители взяли трубку. Но три-четыре гудка, и телефона у нее в руках больше нет. Харпер грубо вырывает его у Клары. И отключает.