Несколько секунд они молчат. Доезжают до поворота, сворачивают, едут дальше.
Уилл! Он позвонил Уиллу!
Она-то знает, что, по мнению Питера, он поступает абсолютно разумно. В этом весь ужас. Дорога сужается, деревья подступают ближе, они нависают над машиной, точно пьяные гости в причудливых шляпах на безумной свадьбе.
Или на похоронах.
— Он может унести тело по воздуху, — произносит Питер через некоторое время. — Он может быть здесь через десять минут. Он может решить проблему.
Хелен стискивает руль в новом приступе отчаяния.
— Ты же обещал, — напоминает она мужу.
— Знаю, что обещал, — кивает Питер. — Мы давали много обещаний. Но это было до того, как наша дочь пошла на вечеринку на каком-то проклятом поле, превратилась в Белу Лугоши и съела пацана. Я вообще не понимаю, как ты ее отпустила.
— Она спрашивала разрешения у тебя, а ты не слушал.
Питер возвращается к больной теме:
— Он еще практикует. В Манчестере. Он писал мне на прошлое Рождество по электронке.
— Писал? — Хелен вздрагивает. — Ты мне не говорил.
— Угадай почему.
Хелен сбавляет скорость. Клара, мягко говоря, не очень четко объяснила, где она.
— Она может быть тут где угодно.
Питер показывает в окно:
— Смотри.
На одном из полей Хелен видит костер и различает вдалеке фигуры. Клара должна быть рядом. Хелен молится про себя, чтобы никто из ребят не пошел искать Клару или того парня.
— Если не хочешь, чтобы я впутывал в дело брата, я сделаю это сам, — говорит Питер. — Унесу отсюда труп.
— Не смеши, — отмахивается Хелен. — Да ты и не смог бы. Уже не смог бы. Прошло семнадцать лет.
— Смог бы, если бы выпил крови. Много мне не надо.
Хелен смотрит на мужа, не веря своим ушам.
— Я забочусь о Кларе, — оправдывается он, глядя на обочину. — Ты должна помнить, каково это. Что в таких случаях бывает. Ее не тюрьма ждет. Они ее…
— Нет, — твердо говорит Хелен. — Нет. Мы сами разберемся с телом. Похороним его. Отвезем в торфяник и похороним. По-человечески.
— По-человечески! — У Питера вырывается горький смешок. — Боже ты мой!
— Питер, мы должны быть сильными. Если ты глотнешь крови, все покатится к чертям.
— Ну ладно, ладно. Ты права, — подумав, соглашается он. — Но сначала я хочу кое-что узнать.
— Что? — спрашивает она. Даже такой ночью — особенно такой ночью — Хелен невольно пугается подобного заявления.
— Я хочу знать… любишь ли ты меня.
Вопрос, столь неуместный в критических обстоятельствах, ошеломляет Хелен.
— Питер, сейчас не…
— Хелен, мне надо знать.
Она не может ответить. Странно. О чем-то врать просто, о чем-то — сложно.
— Питер, сегодня я не намерена ублажать твой эгоизм.
Муж кивает и делает глубокий вдох, пропуская ее слова через себя, — свой ответ он получил. И тут Хелен замечает впереди что-то, точнее, кого-то, сидящего в кустах.
— Это она.
Клара выходит на обочину, и действительность обрушивается на них. Чистая одежда, в которой дочь уходила из дому, теперь пропитана кровью. Свитер и вельветовый пиджак блестят от крови, лицо и очки перемазаны. Она закрывает глаза от яркого света фар.
— О господи, Клара.
— Хелен, фары. Ты ее ослепишь.
Хелен выключает фары и подъезжает к дочери, которая стоит на месте, медленно опуская руку. Через секунду Хелен вылезает из машины и бросает взгляд на темное поле, но тела не видит. Похолодало. Дует свежий ветер, прилетевший без преград через море и болота. Он развевает волосы Клары, и лицо ее кажется открытым и беззащитным, как у младенца.
«Я ее погубила, — думает Хелен. Застывшие черты дочери пугают ее больше, чем кровь на щеках. — Я погубила всю нашу семью».
Темные поля
Мальчик лежит на земле у ног Питера. Он не может быть жив. Он поднял руки над головой, словно показывая, что сдается. Клара выгрызла ему горло, грудь и даже часть живота. Разверстая плоть сияет почти черным, хотя чернота эта разных оттенков на месте разных внутренних органов. Нижняя часть кишечника вывалилась и напоминает угрей, пытающихся уползти.
Даже в былые времена, даже после самых безумных гулянок они редко оставляли тела в таком состоянии. Но нет смысла отрицать: сцена не производит на него такого ужасного впечатления, какое должна бы. Он понимает, что, начав, Клара уже не могла остановиться и на самом деле во всем случившемся виноваты они, потому что насильно перекраивали ее настоящую природу. В то же время кровь, обладающая гипнотическим эффектом, завораживает и его.