— Генриетта, — приветствует он, но в ответ получает лишь пустой взгляд, что его весьма озадачивает.
На потрепанных кожаных диванах вальяжно развалились кровососы всех мастей, они слушают Ника Кейва и пьют кровь из бутылок или друг у друга из шей. Проектор направлен на стену, идет старый немецкий ужастик: ракурс съемки сбивает с толку, в кадре кто-то беззвучно кричит.
Уилла здесь знают, но сегодня его встречают заметно холоднее обычного. Никто с ним не заговаривает. Впрочем, его это не смущает, он идет дальше, к шторе. Уилл улыбается Винсу и Рэймонду, но те никак не реагируют. Он отодвигает штору.
За ней та, кого он и ожидал увидеть. Изобель и несколько ее друзей лакомятся двумя обнаженными телами, распростертыми на полу.
— А я думала, ты не придешь, — говорит она, поднимая голову. По крайней мере она, кажется, рада его видеть. Уилл пристально смотрит на нее, стараясь вызвать в себе желание; на ее окровавленной шее можно разглядеть татуировку «КУСАЙ СЮДА». Она потрясающе красива. Ретро-вамп, одетая в стиле семидесятых, немного напоминает Пэм Грир в фильме «Кричи, Блакула, кричи». Странно, право же, что его не слишком-то тянет к этой роскошной женщине.
— Вкусно, — говорит Изобель. — Иди сюда, попробуй.
Трупы на полу тоже почему-то не будят в нем особого аппетита.
— Спасибо, не надо, — отказывается он.
Кое-кто из друзей Изобель молча смотрит на него — лица перемазаны кровью, в глазах холод. Среди них и ее брат Отто. Уилл ему никогда не нравился, как, впрочем, и все мужчины, когда-либо добивавшиеся расположения его сестры, но сегодня ненависть в его взгляде полыхает как никогда.
Уилл отводит Изобель в тихий уголок, они садятся на огромную пурпурную подушку. На вкус эта женщина уступает лишь одной. Она лучше Розеллы, лучше тысяч других. Уиллу необходимо убедиться, что ему под силу снова забыть Хелен. Оставить ее, если потребуется.
— Я хочу тебя, — говорит он.
— Внизу есть в бутылках.
— Да, знаю. Я возьму. Но хочется свеженького.
Похоже, Изобель эта просьба огорчает, словно ее беспокоят чувства, которые она к нему питает. Тем не менее она подставляет ему шею. Уилл припадает к ней, закрывает глаза и наслаждается вкусом.
— Хорошо погулял прошлой ночью?
Уилл не совсем понимает, к чему этот вопрос. Он продолжает сосать кровь.
— Элисон Гленни расспрашивала насчет девчонки из супермаркета.
Уилл вспоминает девушку-гота с пурпурными прядями — Джули, или как там ее звали, — как она кричала и пыталась оттащить его за волосы. Он отстраняется от Изобель.
— И что? — Небрежным жестом он указывает на пару выпотрошенных мертвецов в другом конце комнаты.
— То, что твой фургон попал в камеру наблюдения. Других машин на стоянке не было.
Уилл вздыхает. Практикующий вампир обязан играть по правилам. Он должен выбирать людей, чье исчезновение легко объяснить, — помышляющих о самоубийстве, бездомных, нелегалов.
Но Уилл правил никогда не соблюдал. Какой толк следовать своим инстинктам, если, прямо скажем, ты не можешь следовать своим инстинктам? Ограничивать меню никому не нужными жертвами — это, по его мнению, насквозь фальшиво и совершенно неромантично. Но раньше он куда тщательнее прятал убитых — что правда, то правда.
— Народ беспокоится насчет того, что ты стал неаккуратен.
Да, умеет Изобель испортить настроение.
— Народ? Какой народ? — Уилл замечает, что ее пакостный братец Отто пялится на него, оторвавшись от трупа. — Ты хочешь сказать, что Отто предлагает вычеркнуть меня из списка?
— Ты должен быть осторожнее. Это все, что я хочу сказать. А то у всех нас будут из-за тебя неприятности.
Уилл пожимает плечами.
— Полиции плевать на списки, Изобель, — говорит он, хоть и знает, что это неправда. — Если бы они хотели меня схватить, они бы это сделали. Им все равно, кто чей друг.
Изобель строго смотрит на него, ни дать ни взять некровопьющая моралистка.
— Поверь мне. Гленни не все равно.
— Должен отметить, Изобель Чайлд, что наша интимная болтовня как-то изменилась.
Она ласково запускает пальцы ему в волосы.
— Я просто волнуюсь за тебя. Вот и все. А ты как будто хочешь, чтобы тебя схватили, или что-то в этом духе.
Изобель целует Уилла, а он тем временем размышляет, не укусить ли ее еще разок.
— Давай, — соблазнительно воркует она. — Выпей меня до дна.
Но эффект от ее крови тот же, что и пять минут назад. Нулевой.
— Эй, — нежно говорит она, снова гладя его по волосам. — Когда полетим в Париж? Ты мне уже сто лет обещаешь.