Эджертон набрал полные лёгкие воздуха и не спеша, его выпустил — ему было очень трудно сдерживать себя, но он старался. Отчасти потому, что чувствовал за собой вину за случившееся. Но поведение королевы его невероятно раздражало, и держаться с каждой секундой было всё труднее и труднее. Внутри высокоуровневого мага уже и в прямом, и в переносном смысле пылало пламя. Но тем не менее он всё ещё держался.
— Мы допустили ряд просчётов, Ваше Величество, — произнёс премьер-министр. — Это моя вина, и я не снимаю с себя за это ответственности. Но мы всё исправим, мы обязательно всё исправим. Что касается ультиматума…
— Вы не снимаете с себя ответственности? — перебила премьера королева. — И всё?
— А что ты ещё от меня хочешь? — рявкнул Эджертон, у которого всё же перегорели все внутренние предохранители. — Что ты мне тычешь этой бумажкой?
Герцог со злостью посмотрел на лежащий на столе скомканный документ, и тот тут же вспыхнул и превратился в небольшую горстку пепла.
— Я с самого твоего детства обеспечиваю безопасность как твою личную, так и твоей империи! Или ты думаешь, что могущество Британии держится на уважении к малоодарённой ряженой кукле, сидящей на троне? Нет! Оно держится на страхе! На страхе предо мной и моими магами! Моя уникальная сила и моё могущество — гарантия твоего правления! И все это понимают, кроме тебя!
— Но… — удивлённо и немного испуганно произнесла королева, указывая рукой на то место, где лежала бумага.
— Что но⁈ — гаркнул Эджертон и ударил кулаком по горстке пепла. — Как ты вообще смеешь меня в чём-то упрекать?
Пылающий кулак обладателя Великого артефакта прошёл сквозь столешницу, как раскалённый клинок сквозь масло, оставив после себя огромную дыру с обугленными краями. Королева на это лишь заморгала. При этом испуганной она не выглядела — больше удивлённой.
— Неужели непонятно, что я делаю всё, что могу? — со злостью произнёс Эджертон. — Русские, безусловно, дикари, но это сообразительные, коварные и сильные дикари! И, как назло, у них сейчас на удивление хитрый и умный лидер. Да ещё этот выскочка — внук Белозерской собрал в одних руках два Великих артефакта. Вы думаете, победить такого противника легко?
Виктория Вторая что-то хотела на это ответить, но благоразумно передумала в последний момент. Эджертон же вновь набрал полные лёгкие воздуха, медленно выдохнул и уже совершенно другим тоном произнёс:
— На сегодня разговор окончен, Ваше Величество. Как только будут хорошие новости, я Вам сразу же доложу.
Премьер-министр резко развернулся и покинул кабинет, а королева посмотрела на дыру в столе и тяжело вздохнула.
Дорогие читатели!
Спасибо, что продолжаете следить за приключениями Романа, Милы и других героев цикла «Отверженный» и что дошли с нами до финального тома!
Да, мы на финишной прямой!))
По графику прод всё как всегда: написал — выложил. Буду по возможности торопиться, но чем ближе к финалу, тем больше боязно сделать что-то не так. )
Ну и как всегда, напоминаю: не забывайте закинуть книгу в библиотеку, так вы будете получать уведомления о выходе новых глав и о скидках. И на автора можете подписаться, кто не подписан.
И жду от вас комментариев, их значение трудно переоценить.
И про лайки не забывайте, если книга вам нравится — нажмите на сердечко. Вам не сложно, а автору и его музе приятно.
Заранее за всё спасибо!
Глава 2
— Вы утверждаете, что видели принца Карима в юрте принца Алихана в ночь убийства кагана Абылая? — спросил у меня судья.
— Да, ваша честь, я его там видел, — ответил я.
— И что он делал?
— Он вошёл в юрту, буквально пару минут о чём-то разговаривал с двумя мужчинами, которые ранее пытались поймать принца Алихана. После разговора с этими мужчинами принц Карим убил их.
— Каким образом он это сделал?
— Он воткнул каждому нож в область сердца, а после этого, когда они упали на пол, добил их летальным заклятием — каменными кольями.
Мы с Милой уже третий день давали показания в суде, и меня это уже начало напрягать. С с самого начала было ясно, что Кариму не удастся избежать наказания — я прекрасно помнил планы Даны насчёт убийцы её мужа, поэтому такой затяжной суд меня удивил. Нет, я не ожидал, что всё решится за полчаса, но что всё настолько затянется, я тоже не предполагал.
И больше всего раздражало, что я третий день отвечал на одни и те же вопросы, лишь по-разному сформулированные. Да ещё и через переводчика, что сильно затягивало процесс. В первый день я отвечал на вопросы судьи и прокурора, во второй — на вопросы адвоката Карима, на третий — опять судьи. Я уже несколько раз в подробностях рассказал всё, что произошло в ту ночь во дворце кагана и, в частности, в юрте Алихана.
А Миле досталось ещё больше моего. Мало того, что она отвечала на вопросы, связанные с переворотом, ей задавали ещё кучу вопросов как бывшей телохранительнице Абылая. Но деваться было некуда — мы обещали помочь. Одно радовало — Дана разрешила поставить портальный маяк в одной из комнат дворца кагана и оставить Тойво его охранять. Поэтому нам не пришлось торчать все три дня в Туркестане. Мы прибывали порталом каждый раз за час до начала суда, а сразу же после того, как нас отпускали, отправлялись домой.
Большим плюсом было ещё то, что свидетель не был обязать сидеть в зале суда всё заседание. Мы приезжали к положенному времени, немного ждали, затем нас по очереди вызывали в зал заседания, мы отвечали на вопросы, после чего были свободны. Ехали во дворец кагана и отправлялись домой под завистливый взгляд Тойво, которому не очень-то нравилось сутками торчать у маяка. Он сначала попытался приставить к нему Хеду или ещё кого-нибудь из службы безопасности, но бабушка сказала, что Туркестан не Новгород, и велела Тойво дежурить у маяка самому.
Сегодня Мила отстрелялась первой, и ей сообщили, что больше у суда к ней вопросов нет. Я очень надеялся, что со мной поступят так же. Ответив на последний вопрос судьи, я с нетерпением ждал, что он скажет.
— Благодарю Вас, господин Седов-Белозерский, суд больше не имеет к вам вопросов. Вы имеете право присутствовать на оглашении приговора.
— Это обязательно? — не удержавшись спросил я и тут же осознал, что это выглядело не очень-то красиво.
— Это Ваше право, а не обязанность, — совершенно спокойно ответил судья.
— Благодарю Вас, ваша честь! — произнёс я и быстро покинул зал заседаний, после чего в сопровождении работника суда я дошёл до комнаты, где меня ожидала Мила.
— Ну что? — спросила она. — Отстали от тебя?
— Ага, — ответил я. — Сказали, что, если хочу, могу прийти на оглашение приговора.
— А ты хочешь?
— Не имею ни малейшего желания.
Я не соврал, мне действительно не хотелось идти и смотреть, как вынесут приговор Кариму — я заранее знал, каким он будет. И дело даже не в Дане, которая явно ждала вынесения самого строгого приговора и не приняла бы никакой другой, а в том, что никакой судья в каганате не посмел бы оправдать Карима или назначить ему незначительное наказание, просто потому, что преступление его было чудовищно и требовало самого сурового наказания по Уголовному кодексу Тюркского каганата.
Смотреть на то, как Карим воспримет вынесение приговора? Это мне было неинтересно. Я не любил злорадствовать, мне было достаточно знать, что виновный будет наказан. К тому же я видел Карима на заседаниях суда — это был уже не тот Карим, он был тенью самого себя. Ни капли не осталось от прошлого высокомерия и напыщенности, лишь потухший взгляд и полное безразличие к происходящему. Страха я не заметил, озлобленности или ненависти тоже. Одно лишь безразличие. Видимо, перегорел и просто ждал, когда это всё закончится.
Мы покинули здание суда и отправились на автомобильную стоянку, где нас ожидала предоставленная нам Даной машина, а в ней водитель и Тойво, который сопровождал меня в Туркестане вообще везде. Разве что в здание суда эльф не входил — мне удалось его убедить, что там мне ничего не грозит. Да и в целом логичнее было оставаться в машине и следить, чтобы с ней ничего не сделали, пока нас нет.