— А мне сказал… — я запнулся. — Мне, вообще-то, комконовец сказал.
— По-моему, это деза, — фыркнул Алесь. — Шед молчит.
— И наши на Шеде молчат? — спросил я.
— Закономерно. Потому что их дипломатов арестовали, их учёных арестовали, посольства Шеда и в Москве, и в Вашингтоне не выходят на связь. Так с чего бы они должны позволить говорить нашим? Да чёрт с ним! — Алесь махнул рукой. — Эта фигня кончится через неделю, а последствия мы будем расхлёбывать годами. И так у Земли не лучшая репутация…
Я вдохнул, выдохнул и спросил:
— Алесь… а мне Кранц сказал, что самые опытные спецы, которые работали по Шеду, умерли за одну неделю. И — что это как-то…
Алесь кивнул и отвёл глаза:
— Ну… так ведь бомбили-то как раз ту станцию, где работал Шалыгин. Его отозвали — и сразу же ракетный удар. Конечно, у него сердце не выдержало… у кого бы выдержало! Громов там погиб, на Океане, когда началась заваруха… Ануфриев там погиб, Спасский — там. Перерепенко… уснул за рулём, говорят, тоже, в общем, объяснимо, если вспомнить, как пахал… Кто ещё? А, Нигматулин газу глотнул. Так ведь депрессия, ясно: у него на Океане-2 жена работала, любимая да ещё и коллега, соавтор… вдобавок вроде бы младший сынишка с ними жил… А старший сын с женой у него работали в земной миссии на Шеде. Может, Саид узнал, что их убили?
— Алесь, — спросил я, — а как получилось, что Перерепенко, Шалыгин и Нигматулин вообще оказались на Земле? Они же должны были работать на Океане-2, почему их отозвали?
Алесь пожал плечами:
— Ну, Перерепенко пригласили на какую-то международную конференцию с океанологами. Нигматулина вызвали к отцу. Вот чёрт… как оно всё сложилось-то… Ведь выходит, что сначала у его отца сдало сердце… и Саид… он ведь не мог не полететь, понятно. А Шалыгина вызвали на какую-то консультацию с нашими дипломатами, заменили его Громовым, всё, в общем, понятно тоже. Ну погиб бы он на Океане…
— Всё равно странно, — сказал я.
— Это ты с Кранцем переобщался, — улыбнулся Алесь. — А Венька — чуток параноик. У него первая специализация — средневековый мир, он работал при дворе там, вот везде заговоры и мерещатся.
— А почему Кранц улетел? — спросил я.
Вывел Алеся из себя. Похоже, совершенно ему не хотелось ни думать обо всём этом, ни со мной обсуждать.
— Всё, этнограф, хорош! Не приставай к царю!
Только Кранц был прав, а Алесь ошибался.
Но Алесь за меня поручился где-то там, наверху, где были комконовские асы и те, серые, из Конторы. И я остался в его группе, с теоретическим допуском к военнопленным, а война затянулась на кошмарно долгое время, и на Земле стало ужасно неуютно. Вовсе не из-за шедми.
Мы очень быстро поняли, что эта фигня за неделю не кончится.
Штаты включились в войну практически вместе с Федерацией; мне казалось, что они совместно всё и планировали где-то на высшем уровне — хотя это, конечно, просто домыслы и паранойя.
Шедми сорвались с нарезки; новости, которые приходили из космоса, звучали дико — а СМИ подогревали и негодование, и гнев… может, даже жажду мести, что ли. Наши пытались миротворствовать, но как-то не очень уверенно. Штаты, кажется, решили, что, наконец, началась та самая война с чудовищами из космоса, о которой в разных видах с давних времён рассказывалось в их книгах и фильмах — и даже, похоже, обрадовались. Каждую неделю они показывали миру, какую ужасную штуку для войны с шедми ставят в массовое производство — и оружие становилось всё убийственнее и жесточе. И дороже… Старые тормоза, которые работали в земных войнах, у них совсем слетели — они дорвались до повоевать, тем более, что на их военную промышленность просто золотой дождь хлынул. Китай пообещал всё, от него зависящее, в военные действия не вступил, но постоянно сообщал о поставках оружия и техники для победы. Ближний Восток дружно объявил шедми детьми иблиса; своих технологий у южан не было, но они использовали наши — в космическом флоте Земли вскоре оказалось полно добровольцев за веру. Европейские частные компании, не особо богатые, но страстно рвущиеся в бой за правое дело, затянули пояса и тоже предложили кучу оружия, не самого крутого и современного, но относительно пригодного. Они считали, что между прочими убивалками и эти сойдут — и никто с ними не спорил.
Тем временем мы — я, Алесь, Аня Потоцкая и Аня Голуб, Баграмян из КомКона и этнограф Женька Шейнин — пытались добиться разрешения общаться с теми шедми, которые до начала войны работали на Земле, с теми, разумеется, кого не обвинили прямо в терроризме и шпионаже. Нам всем казалось, что мы можем узнать от них что-нибудь настолько важное, что позволит прекратить это безумие. Военные флегматично отвечали: «Не сегодня. Мы не закончили».