Из дома навстречу Каурову вышла стройная, приятной внешности женщина немногим за тридцать. Светло-русые волосы уложены наспех, неуловимый налет пыли на них, возможно, дорожной. И макияж на скорую руку, причем глаза накрашены неровно, как будто кисточка с тушью соскользнула, чиркнув по нижнему веку. Сама она эту помарку не заметила, а никто не подсказал, никого рядом не оказалось. Брючный костюм немного помят.
Лицо бледное, взгляд застывший, в руке, зажатой в кулак, нервно дрожала электронная сигарета. Шок не прошел, слезы на глазах еще не выступили.
Женщина остановилась, собираясь закурить, Кауров шел на нее, но она его как будто не замечала. Перед глазами, пугая ее, стояло что-то страшное, кровавое.
Кауров собрался было представиться, но тут зазвонил телефон.
— Майор, ну где ты ходишь? — грубо спросил Евграфов. — Сколько тебя ждать?
Обычно следственно-оперативная группа из районного отдела полиции выдвигалась на убийство сразу, а потом уже появлялись представители Следственного комитета. Полицейский следователь приступал к осмотру места происшествия, потом его сменял следователь Следственного комитета. Но, видимо, сегодня дежурную группу что-то задерживало, вовремя к месту выехать не получалось, задержку решили объяснить медлительностью Следственного комитета, позвонили Евграфову, тот, не разобравшись, в чем дело, набросился на подчиненного.
— Как это где? На Матроса Железняка! Вы же сказали, сразу туда.
— Ну, хорошо!
Гудки в трубке звучали как многоточие перед очередным действием. И женщина смотрела на Родиона так, как будто он собирался вонзить ей нож в сердце.
— Майор юстиции следователь Кауров!
Ему не пришлось вынимать удостоверение, он держал его в руке, осталось только раскрыть корочки.
Дверь открылась, показался сотрудник полиции в полевой форме, на плечах погоны старшего лейтенанта. И этот бледный, как покойник, лицо вытянуто, челюсть опущена, глаза большие, движения торопливые. Похоже, старший наряда рвался за порог, чтобы вывернуть на газон содержимое желудка, но, глянув на женщину, смог собраться и сдержать свой порыв. Кауров поморщился, глядя на офицера.
Не приветствовал он эту практику, когда на место преступления сначала прибывает патрульно-постовая служба или даже оперуполномоченные уголовного розыска. Они-то установят, что убийство не вымышленное, а вполне реальное, но на месте преступления натопчут. В эпоху молекулярно-генетической экспертизы нужно действовать тонко, так, чтобы не привнести постороннюю ДНК на место преступления. Хорошо бы работать в специальной одежде, в масках, шапочках, бахилах и резиновых перчатках. А патрульно-постовая служба — слон в посудной лавке. Особенно если кого-то вырвет на ковер.
Спрашивать Кауров ничего не стал, попросил только не заходить в дом и смело переступил порог. Спецкостюмом он, конечно же, не располагал, шапочкой и маской тоже, а бахилы надел. И резиновые перчатки приготовил.
Тамбур, холл — налево спальня, направо санузел, прямо каминный зал с лестницей на второй этаж и выходом на кухню. В тамбуре сдвинут коврик, на полу валяется куртка с оторванной петелькой, ковбойская шляпа, смятая ногой. В холле перевернутая ваза с пластиковым камышом, разбитый плафон электрического светильника над комодом, на полу кровь. И в ванной на раковине засохшие бурые пятна, там же на полу след босой ноги со следами крови. Те же следы и на плиточном полу в холле, один отпечаток, у входа в ванную, довольно четкий, второй различался едва-едва, а третий всего лишь угадывался — в большей степени за счет воображения.
Дверь в спальню открыта, кровать расстелена, на полу под ней виднеется бюстгальтер; ковер смят, пуфик перевернут. На трюмо среди прочего два пустых бокала, распечатанная бутылка шампанского. Но следов крови не видно — ни на белье, ни на стенах, ни на стекле.
В каминном зале настоящий погром, массивный, на толстых пухлых ножках стол сдвинут, одно кресло перевернуто, занавеска наполовину сдернута, на боковом срезе она помята, как будто за штору с силой хватались рукой. Из ниши в шкафу вывалилась и упала на пол статуэтка полуголой женщины с арфой, голова от удара отлетела в сторону. Также на полу валяется подсвечник, пара книг. Между креслами стоит небольшой круглый стол на одной ножке с шахматной доской на нем. Сам столик всего лишь сдвинут, но почти все фигурки на полу. На каминной полке канделябр, одна свеча лежит, три остальные стоят. Каминная кочерга, совок, щипцы — на месте, подставка под них даже не сдвинута. Следы окровавленных пальцев на каминной полке, на лежащей тарелке, на стене у арочного проема в холл. И на светлом ковре множество капель. Но ярко выраженного пятна, скопления крови Кауров не заметил.