Если экспертиза выявит на одежде биологические следы Ларисы, ее запах, но не обнаружит следы крови, можно будет делать выводы. Хотя бы потому, что Глицевич не мог убить, не испачкав одежду кровью. И это действительно шанс для него выпутаться из истории с убийством.
— А я могу позвонить?.. Мне же полагается адвокат?
— Полагается, — кивнул Кауров. — С момента фактического задержания.
— А я задержан?
— Пока нет.
Кауров неуверенно качнул головой. Фактическое задержание — вопрос довольно-таки сложный, законом очерчен расплывчато. Физическое задержание вроде бы и произошло, а юридического оформления пока нет. Нужно составить протокол, довести до подозреваемого его права, в том числе на защиту, опять же под подпись. Тогда уже можно будет говорить об адвокате.
— А отцу я могу позвонить? — спросил Глицевич, вынимая из кармана смартфон.
— Можешь, — кивнул Кауров и ловким движением вырвал из руки мобильник. — Из управления.
— Значит, я все-таки задержан?
Парень смотрел на следователя, а видел, казалось, свое будущее. Решетки там, колючая проволока, вышки с часовыми. Страх перед тюрьмой искажал лицо, в глазах паника.
— Я же говорю, у тебя еще есть шанс выкрутиться. Главное, сейчас без глупостей.
— Ну да, конечно… — кивнул парень.
И, бросив на Каурова нервный, но вполне осмысленный взгляд, резко повернулся к нему спиной. Но убежать не смог, споткнулся о вовремя подставленную ногу, потерял равновесие и стал падать.
Кауров толкнул его в плечо, ускоряя падение, но Глицевич все-таки удержался на ногах. И даже попытался ударить в ответ. Кауров перехватил его руку, крепко сжал запястье, а кисть заломил назад. От боли Глицевич со стоном опустился на колено. А Кауров полез в карман за парной нейлоновой стяжкой. Стальные наручники он при себе не держал, а пластиковые были.
Глава 3
Пятница, 6 мая, 18 часов 43 минуты
Куртка в одном опечатанном пакете, джинсы в другом, кроссовки в третьем. Задержанного раздели практически догола, взамен изъятого предложив застиранную пижаму на два размера больше, из-за чего казалось, будто Глицевич находится в смирительной рубахе. Протокол задержания составлен, права доведены, задержанный уже позвонил домой, в нескольких словах описал ситуацию, отец пообещал адвоката в ближайшее время. Эта поддержка обнадежила парня, помогла ему взять себя в руки.
— И слова не скажу, пока не будет адвоката! — Глицевич откинулся на спинку стула за приставным столом и скрестил на груди руки.
— Как вам угодно, — кивнул Кауров.
Глицевича лишили одежды, взяли смывы с рук, из полости рта, носа, срезы с ногтей, волосы. Процедура, понятые, протоколы по каждому изъятию образца, документальное оформление каждой процедуры. Все бумаги нужно правильно заполнить, приобщить к делу, да так, чтобы никакой адвокат не придрался. С протокола задержания снять копию — для прокурора. Работы много, а в протоколе допроса даже «шапка» не заполнена. И никаких перспектив. Дело поручено Панаеву, фактически Кауров стелил бумагу под задержание ради него.
И Панаев как будто ждал, когда Кауров закончит канцелярскую возню, соберет все бумаги в папку. Но появился он не один, а сопровождая Евграфова, с появлением которого в кабинете стало невыносимо тесно. Кауров поднялся, Евграфов заметил это и кивком указал на освободившееся кресло. Кауров вышел из-за стола, освободив начальнику место. В отделе он еще не совсем освоился, но кабинет в свое распоряжение уже получил.
— Ты с потерпевшей был? — устраиваясь в кресле, спросил Евграфов. На задержанного он смотрел как на своего личного врага, грозно, гневно.
— Глицевич Максим Дмитриевич, — пояснил Кауров.
— Был, — кивнул парень, забыв об адвокате.
— Колготки зачем снял?
— Мы любовью занимались.
— А выбросил зачем?
— Пошутить хотел.
— Пошутил?
— Да глупо как-то вышло. Лариса обиделась, ушла, — вздохнул Глицевич.
— А ты за ней!
— Да нет!..
— Ты за ней! — Евграфов не спрашивал, он уверенно заявлял.
— Да нет, я в объезд поехал, думал по пути перехватить.
— Перехватил?
— Так не было ее. Я подумал, что Лариса меня опередила. И уехала.
Кауров удивленно повел бровью, глядя на Глицевича. Ему он говорил совсем другое. В первой версии Лариса не выходила на дорогу назло нему, а сейчас она, оказывается, успела уехать. И как ему после этого верить?
— Не уезжала она. В лесу осталась.
— Так я же не знал!