Горхла подошел к Киммерин. В его руках, кроме щитка с гербом Гамелинов, теперь был кинжал с вилообразной гардой.
Быстрым жестом опытного каллиграфа он нанес на горло Киммерин крохотную царапину. Потом, спокойный и уверенный в себе, не примериваясь, он плавными взмахами кисти покрыл царапинами запястья и щиколотки девушки. Выступили крохотные, но стремительно набухающие капли крови.
Потом Горхла заговорил глухим низким голосом. Это не были громокипящие слова Хуммера. Просто высокое наречие Синего Алустрала - и не более того.
- Волею Синевы Алустрала и Великой Матери Тайа-Ароан, именами Трех Тайных Алустралов и Надзирающего над Равновесием да откроются Пять Скважин тела твоего и да пробудится память о создателе твоем.
Горхла замолчал. Вместо него заговорил щиток с гербом Гамелинов перехватив свой кинжал за лезвие, карлик принялся мерно постукивать костяной рукоятью по щитку.
Дым от курительниц, стоявших у головы Киммерин, был тяжелым и густым. Он не восходил к небу и не рассеивался в воздухе. Дым опадал тяжелыми, дурманящими складками и струился по телу Киммерин. По гладкой поверхности маски, скрывающей ее лицо. По обнаженной груди с маленькими сосками, по животу, рукам и ногам, по лону.
Дыхание Киммерин учащалось в такт постукиваниям Горхлы, ее тело едва заметно вздрагивало. Ноги Киммерин медленно согнулись в коленях и разошлись в стороны. Двалара подошел к Герфегесту и протянул ему флакон.
- Подставь ладонь, - шепнул Двалара.
Герфегест протянул ему тыльную сторону кулака. Он уже догадывался, что ему предстоит сделать. Впрочем, догадался бы, пожалуй, и любой другой мужчина.
Не колеблясь, он слизнул четыре капли, которые вытрусил из флакона Двалара.
Стоило жидкости коснуться его языка, как в голове пронесся горячий вихрь. В уши ворвался рвущий мозг грохот - таким ему теперь слышался стук рукояти кинжала о щиток. Память о Тайен растаяла без следа, зато Киммерин показалась ему невыразимо прекрасной, невыразимо соблазнительной, словом, той, обладание которой необходимо.
Двалара недвусмысленно ткнул пальцем в сторону лежащей в весьма нецеломудренной позе девушки. И столь же недвусмысленно отвернулся.
9
Теперь все пространство, весь мир были пропитаны грохотом.
Не было мыслей, не было ни стыда, ни страха - только желание. Герфегест вошел в Киммерин быстро и жадно. В нее - ждущую, захлебывающуюся экстатическим стоном, окутанную благовонным дымом.
В висках Герфегеста, вторя ритмичному грохоту щитка, бешено стучала кровь. Перед глазами расплывалась туманным пятном кожаная маска Киммерин. Прошлое рушилось в пучины небытия, будущего не было.
Последние часы были слишком тяжелы для него. Он истек быстро и бессильно закричал вдогон ускользающему наслаждению. И в этот момент маска Киммерин ожила. На ней наметились скулы, глазницы, нос...
В ужасе Герфегест отпрянул назад, но стальные руки вцепились в его плечи. Киммерин заговорила далеким, чужим голосом.
Голос принадлежал мужчине.
- Останься, Рожденный в Наг-Туоле. С тобой говорю я, Ганфала, Надзирающий над Равновесием.
Маска на Киммерин полностью преобразилась и уже не была маской.
Прямо в глаза Герфегесту смотрел оливковокожий человек. Он не был ни стар, ни молод - казалось, он вообще лишен атрибута возраста. Два длинных черных уса сходились под подбородком в одну косицу, конец которой был схвачен простым медным кольцом без узоров и украшений. Его дыхание несло свежий запах штормового моря.
Да, в глаза Герфегесту сейчас глядел Рыбий Пастырь и никто более. Это просто не мог быть кто-либо иной!
- Ты слышишь меня?
Герфегесту пришлось воздвигнуться на огромное волевое усилие, чтобы разжать судорожно сведенные челюсти.
- Я слышу тебя, Рыбий Пастырь.
- Это хорошо. Ты силен, идущий Путем Ветра. Гамелины не смогли взять над тобой верх. Тебе удалось отверзть Пять Скважин тела Киммерин и именно благодаря твоей силе я сейчас говорю с тобой. А теперь слушай и молчи.
Герфегест, в общем-то, и без того молчал. Еще не хватало перечить самому Надзирающему над Равновесием!
- Над Синим Алустралом простерли свои черные крылья Лебеди Гамелинов. Их могущество растет слишком быстро. Равновесие стремительно разрушается. Ты - Конгетлар. Только ты можешь остановить Гамелинов. Ты нужен Алустралу, Герфегест. Я знаю - ты нашел Семя Ветра. Иначе ты сейчас не говорил бы со мной. Я хочу, чтобы ты пришел в Алустрал, чтобы ты принес Семя Ветра и свое искусство. Эти трое - Двалара, Горхла и Киммерин - были посланы мной, чтобы уберечь тебя и указать дорогу обратно. Все мы - они, ты и я - вервие одного каната.
Пока Ганфала говорил, мир вокруг Герфегеста плавился воском, растекался водой, истончался до дыма и исчезал без следа. Исчез грохот, исчезло тело Киммерин, канули в ничто ручей, поляна, усеянная мертвецами, курительницы и память о прошлом.
Герфегест и Ганфала неторопливо вышагивали по тропе, мощеной полированными плитами нежно-зеленого цвета. Тропа вилась по берегу неглубокого прозрачного озера дивной красоты. В озере были камни и островки - один довольно большой и много помельче.
В левой руке Ганфала держал длинный посох, увенчанный двурогим металлическим лезвием. На поясе у него висел небольшой мешочек, сплетенный из пурпурных водорослей - в таких носят фигуры для игры в нарк.
Герфегест не удивился новому превращению. Он уже не удивлялся ничему.
- Ты не согласен со мной, Герфегест, - заметил Ганфала так, будто они давно вели какую-то пустую беседу. О лошадях или, к примеру, о тягловых каракатицах.
- Ты прав, Рыбий Пастырь, я не согласен, - неожиданно для самого себя откликнулся Герфегест. - Я ничего не должен Синему Алустралу. Мой Дом был истреблен по тайному сговору других Домов, я обрел себя лишь в Сармонтазаре. Теперь я вновь лишился всего по вине людей из Алустрала. Если Гамелины вознамерились вновь вывернуть наизнанку Синеву Алустрала - пусть сделают это.
- Пусть сделают это, - эхом отозвался Ганфала, извлекая из своего мешочка "лебедя" и, ловким щелчком большого пальца подбив плоскую резную фигурку, отправил ее в зеленую траву одного из островков посреди озера.