— Временное правительство свергнуто!
— Керенский сбежал!
— В России провозглашена Советская власть!
— Во главе нового Советского правительства встал Владимир Ильич Ленин!
Капитан Зитар растерянно смотрел на Карла.
— Что теперь будет? Чего нам ждать от этой перемены
— Я не пророк, но как для тебя, так и для меня ясно одно: произошло то, что должно произойти… — ответил ему Карл. — Восторжествовала справедливость. Теперь сам народ станет хозяином своей земли и начнет строить жизнь так, как это ему нужно.
Не один капитан Зитар в неведении и смятении смотрел навстречу новой жизни, спрашивая: Что ты мне принесешь? Но большинство людей не мучились сомнениями и догадками, их дальнейший путь был ясен с самого начала. Миллионы трудящихся, ни минуты не колеблясь, признали новую, Советскую власть своей властью и были готовы защищать ее своим потом и кровью.
Глава вторая
Железнодорожная станция Барнаул находилась в открытой степи. Здесь уже наступила суровая сибирская зима. Дул резкий восточный ветер, метя поземку по голой равнине. На улицах города снег лежал уже таким слоем, что извозчики ездили на санях.
Эшелон поставили на запасный путь, и беженцы стали выгружаться из вагонов. Некоторые нашли подводы и отправились в барак для беженцев, устроенный на городской окраине, другие, позажиточней, ушли в город искать пристанища. Зитары после нескольких недель, проведенных в вагоне, тоже с удовольствием расположились бы в отдельной квартире, ибо жизнь в бараках не обещала ничего хорошего. Но на всякий случай, чтобы потом не пришлось довольствоваться первым попавшимся углом, они решили отвезти вещи в барак и затем поискать жилье в городе.
Безотрадное начало — попасть из одной тесноты в другую, худшую. Барак оказался переполненным беженцами. Там находились поляки, литовцы, украинцы и белорусы из западных губерний, где шли военные действия. Они набились в барак до отказа, заполнили нары, расположенные в два яруса, семья к семье. Когда Зитары с Валтерами явились в это убежище, первое впечатление было настолько гнетущим, что они охотно вернулись бы обратно, если бы только было куда. Спертый кисловатый воздух, лохмотья и вши, плач детей, отборная брань — это было жуткое место.
Верхние нары оказались занятыми, поэтому Зитарам и Валтерам пришлось разместиться на нижних. Если за долгую дорогу кому-либо и удалось избегнуть насекомых, то здесь он неизбежно подвергался этому бедствию. Учуяв свежий запах, насекомые покидали свои грязные гнездилища, сотнями переползали через мешки с пожитками и жадно накидывались на прибывших. Противно было видеть их на платье других, а еще хуже оказаться самому в их власти. Старый Зитар позже в шутку говорил, что в его вязаном свитере в каждом очке сидела вошь и, когда он тряс его, они валились, словно салака из сети. Вечером они сыпались на приезжих и с верхних нар.
В таком кромешном аду эти люди еще никогда не бывали. Поэтому даже самые бедные беженцы старались как можно скорее выбраться из барака, хотя это жилище было бесплатным и тут еще давали хлеб и суп.
В первый же день, как только вещи сложили в бараке, мужчины семьи Зитаров отправились в город и, разделившись попарно, обошли чуть ли не пол-Барнаула, разыскивая квартиру. Это оказалось нелегким делом: с год назад в городе был большой пожар. Выгорели лучшие кварталы, расположенные по берегу Оби. От красивых центральных улиц с большими магазинами и многоэтажными каменными домами остались лишь развалины и пепелища. Улицы еще загромождали обломки строений, осколки кирпича, изогнутые железные балки; повсюду валялись обгорелые вывески магазинов, железные ставни, дверные петли, печные дверцы, осколки стекла. Однако пострадала только самая: богатая и, казалось, безопасная в пожарном отношении часть Барнаула — кварталы каменных зданий, тогда как улицы с деревянными домами уцелели. Теперь в зияющих отверстиях окон завывал ветер, и единственными обитателями развалин были голуби. Мимо этого запустения несла свои бурные и холодные воды Обь, которую уже одел ледяным покровом мороз. На противоположном берегу, насколько можно было охватить глазом, расстилалась бескрайняя степь с далекими богатыми деревнями. Там была житница Сибири, обширные поля пшеницы, и в город ежедневно прибывали вереницы груженых крестьянских подвод. Здесь еще не; знали, что такое нужда и голод, лари на базарах ломились от громадных караваев пшеничного хлеба, от мяса и бочек с маслом. На приезжих с первой же минуты пахнуло скрытой мощью и красотой необъятных, похожих на океан сибирских просторов. Бородатый, тяжеловесный, в длинной, подпоясанной веревкой шубе и расписных валенках, шагает сибирский крестьянин, надев на руки громадные рукавицы, сшитые из собачьего меха. Вон с колокольчиками на дуге или бубенцами на сбруе вихрем мчатся сани богатого купца; несется пара огненных рысаков, стоя в санях, покрикивает лихой ездок, и все поспешно сторонятся.