Когда сплавщики уходили, хозяйка сказала Айе:
— Ты не проводишь своего друга?
Айя тотчас же оставила работу и проводила Янку до границы Упличей. Они шли, чуть поотстав от остальных рабочих, и почти не разговаривали. Янка не знал, как быть: поцеловать или не поцеловать. Она, вероятно, ждала этого, да и ему хотелось бы. Было бы хоть место не таким открытым, а товарищи не оглядывались. Выбрав, наконец, удобный момент, когда товарищи увлеклись спором, он быстро обнял Айю и, поспешно поцеловав, сказал:
— До свидания. До отъезда домой я тебя навещу.
— Я тебя буду ждать, — улыбаясь, ответила она. Это хорошо, что она не поддалась чувствительности и не прослезилась. Янка улыбнулся, ободряюще кивнул Айе головой и ушел. И, точно поняв его ободрение, девушка беззаботно кивнула в ответ и весело улыбнулась. Пройдя несколько шагов, Янка обернулся назад и с веселой улыбкой, как бы предостерегая, погрозил пальцем. Айя ответила ему тем же, оба рассмеялись и весело разошлись, каждый в свою сторону.
На Гауе Янка проработал до середины мая. Получив в последний раз заработанные деньги, Янка подарил одному из товарищей свой багор. У высоких сапог основательно истрепались подметки, от рабочей одежды тоже почти ничего не осталось. Но в записной книжке Янки хранился весенний заработок — двести латов. Если присчитать сюда те деньги, которые даны взаймы Карлу, то с таким «капиталом» уже можно кое-что начать. Один пай в неводе стоит триста латов. На остальные деньги нужно купить подержанную лодку и запастись несколькими сыртевыми сетями. А там можно будет поговорить со старыми Галдынями о покупке домика Микелиса.
Раздумывая так, Янка возвращался в Упличи. У него не было никакого определенного намерения, он не знал, ряди чего, собственно, проделывает этот крюк. Он, правда, обещал навестить Айю до отъезда на побережье, но ничего особенного не случилось бы, если он прислал бы только письмо: «Очень занят. Мало времени. Мы, возможно, увидимся в другой раз…» Но времени было достаточно, а после многомесячной, тяжелой работы приятно было несколько дней побездельничать. И Янка с легким сердцем разрешил себе этот маленький отпуск.
Под вечер он пришел в Упличи. Айя ушла в лавку за газетами, и Янка больше часу проболтал с хозяйкой, которая держалась по отношению к нему так же доброжелательно и приветливо, как прежде. Заметив, что Янка скучает, она ввела его в комнатку Айи и принесла несколько книг.
— Полистайте, может быть, так скорее дождетесь… Вы ведь сегодня вечером не уходите?
— Если не прогонят… — улыбнулся Янка.
— Ну что за разговор, — ответила хозяйка и оставила его одного.
Пришла Айя, и теперь он больше не чувствовал себя лишним в этом доме. Ужин ему подали в комнату Айи, и никто не спрашивал, где для него стелить постель, — было вполне естественно и понятно всякому, что он останется у Айи. Этот простой взгляд на вещи ему нравился, и он почувствовал себя хорошо.
Позже, когда на усадьбу спустилась тихая летняя ночь, Айя сказала:
— Как же теперь будет…
— О чем ты? — спросил Янка.
— Да так. Нам бы следовало серьезно поговорить. Все равно все уже знают, и тетка советует нам долго не тянуть.
Янка молчал. Тогда Айя продолжала:
— Что особенного нам нужно? Если оба мы думаем одинаково, то все остальное пустяки. Как же другие начинают безо всего?.. Если бы дядя не продал родительский домик… и если бы тебе по душе пришлась крестьянская работа, мы могли бы сейчас поселиться там. В Упличах ведь ты не захочешь оставаться?
Она говорила так спокойно и с таким глубоким убеждением, что, если бы у Янки и имелись возражения, он уже не посмел бы заикнуться. Ведь их отношения настолько очевидны, что об этом и говорить нечего. Все естественно и просто, и так же естественно и просто то, что должно теперь произойти. Самый главный вопрос — думает ли Янка вообще жениться и возьмет ли он ее в жены — Айя обошла. Это имело формальное, чисто внешнее значение. У двух человек, настолько близких между собой, не может быть различных мнений о таких мелочах.
— Не лучше ли, если на осень… — заикнулся было Янка. — Я бы еще кое-что заработал — легче будет начинать.
— До осени ждать будет… трудно.
— Ты думаешь?
— Ты же не захочешь, чтобы крестины были в один день со свадьбой?
Этого Янка совсем не предвидел.
— Ну, тогда уж… — ответил он Айе.
— Завтра мы можем поехать зарегистрироваться, — сказала Айя. — О свидетелях подумаем потом.
Янка прожил в Упличах еще две недели и за это время вполне привык к своему новому положению. Потом они поженились. Свадьба была скромная. Двумя днями позже Янка с молодой, сияющей от счастья женой уехал на побережье.