— Думаешь, что-нибудь психологическое? — сообразил Мерсер. — Да, не исключено. Быть может, людей нервирует вид из окна, выходящего на Вселенную.
— Вроде того. — Голубые глаза Брайана сверкнули. — Психологический эффект, невыносимый для обычных людей. Наукократы защищают их даже от собственного любопытства. Наукократы, конечно, знают, как обстоит дело, но это исключительно сильные и надежные люди, они не расколются.
Лицо Мерсера просияло.
— В яблочко, — довольным тоном заметил он.
— Не будем спешить с выводами. Суть в том, что, как мне кажется, я это могу. У меня крыша не съедет. Мне это не повредит, а, напротив, принесет пользу. Я такой человек.
Мерсер рассмеялся.
— Ну что ж, ступай капитану расскажи.
— Он с радостью согласится нам помочь, не так ли? — Брайан откинулся в кресле. — Вчера вечером я прогулялся к корпусу. Я исходил из предположения, что корпус не может быть полностью однороден. Всегда может сломаться какая-нибудь выносная аппаратура, и в этом случае наблюдения придется вести через отверстия в корпусе, либо визуально, либо с помощью камер. Значит, как минимум одно такое отверстие на крайний случай должно присутствовать. И я нашел его.
Мерсер несколько озадачился.
— И что ты увидел?
— Оно прикрыто крышкой, а крышка закреплена болтами. — Он помедлил. — У меня в багаже гаечный ключ.
— Ничего себе! — Мерсер неподдельно изумился. — А ты все как следует продумал.
— Не совсем. Будем считать, что мне повезло. Но мне нужно, чтобы кто-нибудь постоял на страже. Теперь, если действовать сообща, вечером сможешь посмотреть, пока я откручу болты.
— Постой-постой! — растерялся Мерсер. — Так нельзя!
— Почему?
— Это не разрешается! Правила поведения в полете очень строгие. В работу бортовой аппаратуры вмешиваться запрещено!
Брайан целую секунду оставался недвижим, потом расслабился и рассмеялся.
— Ну ладно, — переменил он тему беседы. — Что планируешь сегодня?
— Пожалуй, схожу в кино.
Корабельный кинотеатр размерами ничуть не уступал любому земному, а выбор фильмов был отменный. Многие пассажиры проводили здесь большую часть многомесячных путешествий. Устроившись в полумраке зала, Брайан погрузился в раздумья.
На экране задвигались полноцветные трехмерные образы. Показывали любовно-приключенческую драму, действие которой разворачивалось где-то в Южной Америке. Брайану она понравилась. Однако собой он был недоволен. Как странно — нестись в межзвездном пространстве, а глазами и мыслями оставаться прикованным к сценам Земли! И действительно, звездолет являл собою частицу Земли. Тщательно обособленную, предназначенную для перевозки пассажиров в идеальном комфорте, так чтобы те даже не почувствовали отрыва от привычного мира.
В пункте назначения иллюзия продолжится. Планета — все равно планета, какой бы красочной и странной ни оказалась она; планета напоминает Землю. Перемена мест никак не влияет на психологию. Пассажирам не разрешено переживать ничего, относящегося к иной масштабной шкале.
Брайана охватило чувство нереальности происходящего. Он подозревал, что наукократия использует в своих целях эту духовную тюрьму, из которой он дал обет сбежать.
Фильм закончился. Люди поднимались с мест, перебирались в проходы, выходили в фойе, сбивались в группки, болтали и смеялись. Но с точки зрения Брайана фильм не заканчивался. Все это происходило на киноэкране. Все это сводилось к нему. Все вокруг — сцены, разговоры, смех, стены корабля: изображения на экране, ничуть не вещественней картинки.
В таком настроении Брайан терял ощущение надежности бытия. Он сомневался даже в реальности материи. В конце концов, как доказать ее вещественность? Лишь сталкивая одну массу с другой. Тело, буквально говоря, не существует, пока не провзаимодействовало с другим телом.
Весь вещественный мир относителен, его поддерживают внутренние подпорки. Логическая система самосогласованна, но в остальном бессмысленна.
При взгляде снаружи все это казалось нереальным.
В более широком масштабе — напоминало искусственный социум, обитатели которого тешились вокруг, поддерживая друг друга в преувеличенно жизнерадостной болтовне и напускно-веселом обмене мнениями. К самостоятельному существованию он не способен. Выдернуть взаимные подпорки, и ткань жизней пассажиров разорвется.
Брайана так занимали эти идеи и мысли, что с обыденной точки зрения он вряд ли мог считаться нормальным человеком. Избавиться от них он был не в силах. Он снова и снова задавал себе вопрос, сформулированный философом двадцатого века Мартином Хайдеггером: Почему что-либо существует, а не просто ничто? Этим суммировались его личные раздумья о проблеме.