— Джек, ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Ну, — отвечал он, — у меня мысли в последнее время немного путаются. Наверное, тепло просачивается.
Я кивнул. Неизбежный процесс. Впрочем, если бы температура обломка возросла сколько-нибудь заметно, вещество камня утратило бы сверхпроводимость, и Джеку пришел бы конец.
— С другой стороны, — продолжил он, — ты же знаешь, что главная моя версия все еще там, на Селентенисе. Я — эдакий отсоединенный фрагмент.
— Ты все еще полностью функционален как ее копия, Джек.
— Знаю. Но… гм… иногда меня одолевает желание воссоединиться с собой. Слиться с основным током.
— Ты хочешь вернуться?
— Был бы не против.
— Ну, не знаю, Джек, — сказал я после паузы. — Джанет может не понравиться мысль о новых расходах на картриджи для очередной экспедиции в туманность Монтгомери.
— Хочешь сказать, что не отвезешь меня туда? — спросил он жалобно.
— Ты же знаешь, что я бы это сделал, чего б мне оно ни стоило. Но нужно учитывать еще и Джанет.
— Приведи ее сюда, наверх, — требовательно проговорил он. — Я ее уломаю, Боб. Я знаю, я могу это. Мы ведь были однажды близки, помнишь?
Не было нужды мне напоминать.
— Ты знаешь, какая она. Ее сюда и под пытками-то не заставишь подняться. Она никогда не придет.
Повисло молчание, но мне чудилось, что я улавливаю болезненные отзвуки. Наконец Джек заговорил снова, сдавленным голосом:
— Боб, послушай, я… я хочу вернуться на Селентенис. Я уверен, что если она согласится со мной встретиться, я ее уговорю. Но дело не только в этом. Я просто хочу с ней поговорить, ты же понимаешь. Нехорошо, что она меня так вот игнорирует. Я знаю, она теперь твоя жена, но… Я всего лишь хочу попрощаться, и только-то. Ты не можешь меня за это винить.
Меня искренне тронули его слова.
— Пожалуйста, Боб, пожалуйста, упроси ее сюда прийти. Всего разок.
— Я попробую, — пообещал я.
Из динамика донесся слабый вздох.
— Приведи ее сюда, и больше я тебя ни о чем не попрошу.
Я повернулся и вышел в некрашеную дверь, спустился по скрипучей лестнице, вернулся в сферу досягаемости звуков, света и ароматов парфюмерии жилых комнат и немногочисленных оставшихся гостей. На ходу я лениво прикидывал в уме стоимость нового путешествия к Селентенису.
Я дождался, пока уйдут все гости, и лишь после этого изложил Джанет свою идею. Она резким, недовольным жестом оправила на себе платье.
— Слишком дорого, — отрезала она. — Мы не можем бросаться такими деньгами.
— Но он мой брат.
Она раздраженно пригладила прическу.
— Ты не можешь найти… другого способа избавиться от этой каменюки? Выбросить ее в море или что-нибудь еще? Вообще говоря, я давненько уже подумываю ее выкинуть.
Она поднялась, поправила блузку и склонилась перед зеркалом, критически изучая макияж. Я в ужасе уставился на нее.
— Джанет, — начал я, увидев, как она проводит по брови влажным пальцем, — он хочет поговорить с тобой.
— Ты меня не одурачишь, я не поднимусь туда!
— Он просит совсем немногого, — взмолился я. — Это личность, Джанет, личность человека, с которым ты… была когда-то знакома. Разве для тебя он ничего не значит? Он хочет лишь попрощаться. Никаких неприятностей не будет.
Она развернулась на шпильках и вышла из комнаты. Сам не свой, я вскочил и кинулся за нею, упрашивая прислушаться. Не просите объяснить, что со мной было. Для меня в ту минуту не осталось в жизни более важных задач, нежели исполнить последнюю волю моего брата Джека. Я битый час говорил с Джанет у нас в спальне, не закрывая рта, и с каждой минутой упорство Джанет ослабевало.
Наконец я проговорил:
— Он все еще жив, разве ты не понимаешь?
Конечно же, именно этого она никогда и не понимала.
Вероятно, подумалось мне, людей она вообще живыми не считает.
— А я тут при чем? — возмутилась она, борясь со слезами.
Но потом сдалась, поднялась на ноги и поплелась вместе со мной в заднюю часть дома.
Я чувствовал, как ей страшно подниматься по чердачной лестнице, и придерживал ее за руку. Бедная девочка, промелькнуло у меня в голове. Я открыл дверь и провел ее за собой на чердак, где пахло плесенью и стоял неумолчный низкий гул.
Она озиралась, испуганная чужеродностью всего окружающего. Она была как рыба, выброшенная на берег.
— Джек, — произнес я, — Джанет здесь.
Последовала едва уловимая пауза, и из динамиков прозвучал хриплый голос, потрясший даже меня напором горечи и ненависти.