Кремнев и Павленко направились на передовой наблюдательный пункт.
В пехотных окопах они застали необычайное оживление. Солдаты вылезли из окопов и с восторгом следили за действиями тяжелых артиллерийских снарядов. На всем протяжении фронта ежесекундно взлетали вверх огромные фонтаны дыма, пыли и раздавался крякающий грохот разрывов. Камни, бревна, проволока то и дело мелькали в воздухе. Солдаты громкими криками выражали свою радость.
Сколько офицеры не гнали солдатов в окопы, они продолжали оставаться наверху, благо немецкие батареи хранили упорное молчание. Тут же находился и Хоменко. Он с добродушной усмешкой расхаживал вдоль окопов и беседовал с солдатами.
- Ось, бачите, хлопцы, як немцев молотят наши гарматы. Он, бисова душа, наверно, полные штаны наклал со страху. Когда артиллерия разобьет окопы, мы пойдем в атаку.
Узнав о ранении Борейко, полковник всполошился:
- Что же мы без головы будем делать? Такой храбрый и толковый офицер! Как жаль, что он вышел из строя! Борейко не из украинцев?
- Нет. Русский. Ранен не очень серьезно, обещал вскоре опять принять бразды правления в свои руки, - сказал Кремнев и пошел дальше.
На передовом наблюдательном пункте артиллеристы расположились со всеми удобствами. Прочно прикрепили стереотрубу, проверили связь с батареей и точно в семь утра дали первый выстрел. Быстро пристреляв все шесть орудий батареи, капитан начал разрушать проволоку. Рядом с огромными фонтанами тяжелых снарядов разрывы легких батарей казались совсем незначительными. Кремнев даже усомнился: сможет ли он при таком слабом фугасном действии своих снарядов выполнить поставленную перед ним задачу?
- Не сомневайтесь, Александр Васильевич, пробьем проходы как следует, - утешал Павленко своего командира.
Вскоре к ним подошел Хоменко.
Бояровскому повезло: тяжелый снаряд упал как раз в проволочном заграждении и одним ударом устроил такой широкий проход, хоть на тройке проезжай, - сообщил он. - Сейчас он заканчивает уже второй, тогда приметься за один из ваших.
- Мы сами, папаша, справимся с ним! - вспыхнул Кремнев. - Я разделю орудия батареи на две части - три пушки будут заканчивать первый проход. Этим ты и займешься, Боб, а остальными я приймусь за второй.
- Слушаюсь! - вытянулся прапорщик.
Батарея усилила огонь.
Около полудня к Кремневу подошел Бояровский.
- Не помочь ли тебе, Александр Васильевич? - предложил он. - Свои проходы я уже закончил.
Кремнев из самолюбия отклонил предложения. Кроме того, ему хотелось и самому приобрести опыт стрельбы попроволчным заграждениям.
- Сходи-ка ты лучше, Владимир Зенонович, к Борейко, доложи ему обо всем и сообщи мне по телефону, если будут какие-либо новые приказания.
Бояровский ушел, а Кремнев с новым ожесточением начал долбить проволоку. Снаряды рвались между кольями, но при этом проволока оставалась целой. С батареи сообщили, что от сильной стрельбы орудия очень накалились и на них начала гореть краска. Пришлось на время прекратить огонь. Это еще больше расстроило Кремнева. Запищал телефон.
- Вас просит капитан Борейко, - доложил телефонист.
Кремнев взял трубку.
- Сейчас вам поможет мортирная батарея. Я приказал ей дать несколько выстрелов по вашей проволоке.
Почти в тоже мгновение перед Кремневым во вражеской проволоке взвилось несколько черных фонтанов, в воздух взлетели колья, и когда дым рассеялся, капитан увидел, что проволока была разрушена и уничтожена.
Кремнев мог приняться за второй проход. Здесь дело у него пошло лучше, и к четырем часам оба прохода были проделаны. Усталый и оглохший от грохота, капитан вернулся на батарею, оставив в пехотных окопах Павленко.
Чтобы скорее остыли орудия, Кремнев приказал открыть замки пушек, от которых так и веяло жаром и запахом горелой краски. Сологубенко, утомленный ипосеревший от пыли и гари, охрипшим от команды голосом доложил капитану, что батарея выпустила за день 1250 снарядов и что в двух орудиях поломались пружины накатника.
Распорядившись заменить их запасными, Кремнев пощел к Борейко.
Капитана он нашел на вышке, устроенной на верхушке дерева. Тут же находились командиры тяжелой и мортирной батарей. Борейко не спеша отдавал распоряжения, глядя в окуляры стереотрубы.
- Обе легкие батареи участка уже выполнили свои задачи. Мортирной осталось разрушить еще один узел сопротивления. Как только будет наполнена газом новая оболочка аэростата, я попрошу командиров всех батарей подняться в воздух и детально ознакомиться с тылами противника.
- Но мы не умеем прыгать с парашютом, - возразил командир тяжелой батареи.
- Я сегодня впервые в жизни проделал такой воздушный эксперимент, и, как видите, вполне удачно, невзирая на свой рост и вес.
Командиры нехотя повиновались.
Несмотря на острую боль, Борейко продолжал оставаться на вышке, наблюдая за действиями артилерии на своем участке.
- Все намеченные укрепленные точки основательно разрушены. Зато немецкие батареи, повсей вероятности, уцелели, - резюмировал он, внимательно осмотрев в бинокль линию немецких окопов.
- Разведчикам следовало бы провести усиленные поиски. Возможно, что немцы примут их за атакующие части, откроют артиллерийский огонь и обнаружат свое расположение, - предложил Звонарев.
- Неплохая идея. Сейчас же договорюсь об этом с Хоменко и заставлю в это время подняться на колбасе наших мортирщиков и тяжелых, пусть полюбуються на германские батареи.
Условившись по телефону с пехотой о высылке разведчиков, Борейко предложил командирам тяжелой и мортирной батарей следить с аэростата за немецкой артиллерией и открыть огонь по всем намеченным батареям противника.
Но немцы разгадали план капитана и открыли по разведчикам лишь слабый огонь, и то легких батарей. Артиллерия противника впервый день артиллерийской подготовки осталась невредимой. С темнотой в палатке Борейко собралиь все командиры батарей, приданных Кузнецкому полку. Тут же находилсь и Хоменко. Необходимо было срочно обсудить боевую обстановку. Командиры поочередно доложили о выполнении всех поставленных задач.