Русские батареи не замедлили с ответом, и скоро загрохотал весь фронт. Прошло с полчаса, пока артиллерийская дуэль утихла, и только легкие батареи еще продолжали вести редкий огонь, мешая немцам исправлять поврежденные заграждения.
Хоменко, обходя окопы, делал последние наставления командирам наступающих рот:
- Не терять связи со мной и артиллерией. Солдатам идти смело и бить немчуру беспощадно. Работать штыком и гранатой, и только когда захватим окопы - приниматься за стрельбу. Cмотри, Гриценко, щоб ты мэни завтра десяток германцев в плен забрав, - обернулся он к чернявому разведчику с Георгиевским крестом.
- Цилу дюжину заберу, а не десяток, ваше высокоблагородие, - бойко отозвался солдат.
Проходя мимо одного из свободных блиндажей, Хоменко заметил в нем белую косынку и, осветив блиндаж электрическим фонариком, увидел сконфуженные лица Зуева и Осипенко.
- Тю, хай ему грец! Никак, ковбасник! Я-то думаю, шо вин свою ковбасу стереже, а вин замисть ковбасы та гарну дивчину тутечке караулыть, засмеялся Хоменко.
- Никак нет! Я только проводил сестрицу и хотел повидать тетю Варю, смущенно оправдывался молодой офицер.
- Твою дивчину, сынку мий, постережуть четыре тысячи чоловик, тетя твоя спыть, а сам ты иди-ка до своей ковбасы. Смотри, як тилько займется заря, я поднимусь з нею, - сказал Хоменко артиллеристу.
Ира тоже поторопилась прошмыгнуть в свой блиндаж.
После полуночи Хоменко прилег, не раздеваясь, вздремнуть до рассвета. В полку остались бодрствовать лишь дежурные и часовые.
Батарея Кремнева должна была всю ночь вести редкий огонь по противнику.
Теплая ночь медленно плыла над израненной, искалеченной фронтовой землей, призывая к отдыху и покою. Только резкие звуки орудийных выстрелов, грубо нарушая ее тишину и обаяние, будили многоголосое эхо в лесу.
Выстрелам кремневской батареи вторила батарея Бояровского. На рассвете предстоял бой. Солдаты это знали. Прислушиваясь к выстрелам, не спали, и ночь казалась бесконечной.
Солдаты то и дело выходили из блиндажей, зевади, почесывались, справлялись, долго ли еще до рассвета, и опять скрывались в бликдажах в тщетной надежде заснуть под грохот пушек.
- Когда эта проклятущая война кончится? - сердито бурчали бородачи кремневской батареи. - Ни днем ни ночью нет покоя.
- Дурак, кто на войне думает о спокое. Живым бы остаться и непокалеченным - и то хорошо, - отозвался Солопов.
- Как побьем немцев, так и пойдем по домам, - проговорил фейерверкер Симонин. - Но долгонько того нам прийдеться ждать.
21
Eдва засерел восток, как на батарею Кремнева пришел Хоменко.
- Пидлетим пид небеса, сынку! Треба побачить, що робится у немчуры, предложил он командиру батареи.
Капитан мигом оделся, и они вместе направились к батарее Борейко. Аэростат еще только выводили из эллинга, когда офицеры подошли к нему. Зуев хриплым от сна голосом отдавал нужные приказания. Хоменко и Кремнев наскоро ознакомились с парашютом и заняли места в корзине.
Утренний туман сильно ограничил видимость, но ждать, когда он разойдеться, не было времени. Осмотрев немецкие тылы против своего участка, Хоменко тут же на местности указал Кремневу рубежи, которые он намечал занять в течении дня.
Гул моторов возвестил о приближении самолетов, и аэростат поспешили опустить на землю.
С первыми лучами солнца раздались и первые выстрелы тяжелых батарей.
Хоменко Кремнев заторопились на передний край обороны. Там они застали уже готовые к атаке головные роты.
И вот под прикрытием дыма от разрывов тяжелых снарядов роты двинулись вперед. Передняя волна атакующих быстро докатилась до Путиловки, переправились через нее и без единого выстрела достигла линии вражеских окопов. Содаты быстро распространились по ним вправо и влево. Из уцелевших блиндажей виднелись поднятые вверх руки перепуганых немцев.
Пока головные роты обосновывались в занятых окопах, следующие за ними цепи шли дальше. Поддерживая их, русская артиллерия перенесла огонь на тылы противника.
Но внезапно усилившийся огонь немецких батарей приосиановил дальнейшее продвижение русских. Роты отощли на только что занятые позиции.
Обеспокоенный этим Хоменко поспешил в передние окопы, над которыми ежеминутно рвались десятки легких и тяжелых немецких снарядов, уничтожающих все живое. Солдаты забились в блиндажи, пережидая огненный шквал.
Этого момента со вчерашнего дня ждали командиры всех тяжелых русских батарей. Наконец-то немецкая артиллерия полностью обнаружила себя. Борейко едва успевал засекать взблески выстрелов вражеских батарей и распределял цели между мортирной и тяжелой батареями. Наиболее удаленные и поэтому наиболее опасные цели он оставлял для себя.
Страдая от раны, капитан поддерживал силы малыми дозами водки. Мешая команды с бранью, Борейко ежесекундно требовал усиления огня, хоть и без того орудия до предела использовали свою скорострельность.
Как раз в этот момент Хоменко приказал вызвать Борейко к телефону.
Не успел полковник взять трубку, как сзади раздался громоподобный грохот тяжелых батарей, и воздух наполнило воем многопудовых бомб. Огонь вражеских батарей сразу ослабел.
- Прошу вас, капитан, и впредь не давать ходу немцам, - всеже предупредил Борейко полковник.
- Слушаюсь, буду неустанно следить за германской артиллерией и постараюсь привести ее к полному молчанию.
Русские батареи отлично справились со своей задачей.
- За мной, вперед! - скомандовал Хоменко, как только огонь немецкой артиллерии был подавлен.
Он неторопливо выбрался из траншеи и спокойно пошел к переправе через речку. Солдаты выскакивали на бруствер, устремлялись за своим полковником к немецким окопам. Издали доносились крики "ура". Это вторая и третья волны русских цепей продвигались в глубь вражеской обороны. Справа неожиданно затрещал оживший германский пулемет. Очередь скосила сразу несколько человек. Внимательно осмотревшись вокруг, полковник заметил среди обломков разбитых блиндажей дуло пулемета.
- Гриценко, возьми несколько гренадер и уничтожь его, да поживее, приказал Хоменко.
Разведчики метнулись в сторону пулемета, раздалось несколько взрывов ручных гранат, и пулемет смолк.