- Здравствуйте, Боренька! И вы пожаловали на перевязку? - заметила капитана Варя. - Обратитесь к Танюше, быть может, она снизойдет к вашим мольбам. Я занята операцией.
- Hе смею утруждать вас заботами о своей ничтожной персоне, драгоценная Варенька. Что же касается сестрицы, то пусть она сначала перевяжет всех солдат, - сказал Борейко, хотя рана его сильно беспокоила.
- У меня немного людей, всего четверо. Они могут подождать.
- Командир должен быть первым в бою и последним на перевязочном пункте. Я подожду, - отказался Борейко.
Выйдя из блиндажа, он увидел группу немцев, которых вели под конвоем. Среди них двое были с повязками Красного Креста на рукавах. Один краснолицый, упитанный шваб лет тридцати пяти - при виде офицера вытянулся и молодцевато отдал честь. Другой - худощавый брюнет с огромными круглыми очками на носу - выглядел штатским человеком, на которого случайно надели военный мундир. Он тоже поспешил неловко приложить руку к козырьку.
- Вы врачи? - спросил их Борейко по-русски, ткнув пальцем в повязки Красного Креста.
В ответ пленные оживленно заговорили по-немецки,
- Мы, ваше высокоблагородие, сейчас приволокем сюда австрияка или чеха. Они понимают по-германскому и наш язык многие знают, - предложили солдаты.
В ожидании их возвращения конвойные посадили немцев на землю и отправились за водой.
Вернулись солдаты с двумя австрийцами, которые, щелкнув каблуками, вытянулись перед Борейко.
- Чем можем быть полезны, господин капитан? - спросил один из них довольно чисто по-русски.
Борейко попросил их быть переводчиками. С их помощью он узнал, что толстый немец - полковой врач фон Валь, а другой - молодой врач Гирштейн, австрийский еврей из Вены.
- Пошли за мной, - скомандовал врачам Борейко.
- Ваше высокоблагородие, нам бы расписочку.
Капитан на бланке полевой книжки написал расписку.
- Получайте помощников! - заглянул в блиндаж Борейко, когда они подошли к перевязочному пункту. - Привел вам двух врачей.
Звонарева подняла голову и увидела двух немцев.
- Переведите им, - обернулся капитан к австрийцам, кивнув на врачей, - что они будут в подчинении у этого врача и чтобы не вздумали хорохориться. Ясно?
Варя кивнула головой своим новоявленным помощникам и заговорила с ними по-немецки:
- Прошу вас, коллега Гирштейн, перейти в соседний блиндаж и приступить там к работе, а вам, господин фон Валь, придется ассистировать мне. Таня, ты отправишься с Гирштейном, возьми с собой и австрийского толмача.
Гирштейн элегантно раскланялся и, вымыв руки, ушел вместе с Ветровой.
Прошло с полчаса, наплыв раненых временно прекратился.
- Пошли, Боря! Так и быть, перебинтую вас сама, - пригласила Звонарева Борейко.
Она усадила Борейко в кресло, помогла ему снять китель и рубашку. Готовя инструменты, сказала:
- А знаете, Боренька, сегодня много у меня прошло раненых. Очень трудный день, но когда победа, работать веселее и солдатам легче. Просто не перестаешь удивляться, до чего же терпелив русский человек... Раненый, истекает кровью, а улыбается. " Ничего, - говорит, - переживем, главное наша взяла..." Солдаты это наступление по-своему окрестили. - Варя подошла к Борейко, держа в руках шприц.
- Как же? - спросил капитан.
- Брусиловским прорывом! - ответила Варя.
Борейко долго молчал, следя за Варей, за ее ловкими руками.
- Да, это хорошо сказано, - наконец тихо проговорил он. - Настоящий прорыв. Лучше не скажешь. Теперь немцы покатятся... Только бы у нас хватило пороху...
В буквальном и переносном смысле, - подхватила Варя его мысль.
Звонарева пинцетом вскрыла кровоточащую рану, извлекла из нее несколько мелких металлических осколков и сразу покраснела.
- Полюбуйтесь, - ткнула она один из них под нос немцу. - Ваши мерзавцы стреляют разрывными пулями.
- Только слабость и несовершенство русской техники не позволяют нам применять такие пули, - возразил Валь.
- Вздор! Мы не варвары и строго придерживаемся постановлений Гаагской конференции.
Обратившись к Борейко, она сказала:
- Счастливы вы, Боренька! На вершок правее - и мы сегодня уже не беседовали бы с вами. Теперь держитесь, дорогой.
В руке Звонаревой сверкнул ланцет, и она двумя точными ударами глубоко вскрыла рану, из которой показался гной. Очистив рану, она вставила тампоны для дренажа. Капитан, бледно-серый от боли, с широко раскрытыми глазами, жадно хватал ртом воздух.
- Не найдется ли у вас стаканчика спирту? - наконец прохрипел он.
Варя налила ему полмензурки и, разбавив водой, подала ему.
- Больше не дам.
- Налейте, пожалуйста, верхнюю половину мензурки, - взмолился капитан.
Варя со вздохом повиновалвсь. Дрожащей от боли рукой Борейко взял мензурку и выпил спирт.
- Спасибо! Теперь потопаю к вашему мужу.
Варя, проработавшая беспрерывно почти целые сутки, валилась с ног. Посмотрев, как фон Валь перевязывал раненых, она дала ему несколько указаний и вышла, оставив в блиндаже Ирину.
- С пяти часов утра я на ногах. Совсем одурела от запаха крови и эфира, - устало пожаловалось Звонарева сестре. - Где тут можно растянуться на земле и полежать спокойно хотя бы с четверть часа?
- Вон там, на берегу Путиловки, случайно сохранилось несколько кустиков, - показала Ирина.
Варя прилегла в слабой тени кустарника и тотчас уснула.
Изредка доносилась редкая ружейная трескотня, прерываемая иногда дробью пулемета. Лениво стреляли тяжелые батареи. В воздухе надоедливо жужжал германский самолет. Казалось, полуденный жар заворожил обе воющие стороны. Напряженность боя явно спадала. Немцы и русские производили перегруппировки, подтягивали резервы, готовясь к новым ожесточенным схваткам.
Вдали басовито грохнула тяжелая пушка, и высоко над головами просвистел снаряд. Через некоторое время долетел отдаленный ревущий звук разрыва.
Варя открыла глаза.
"Это пушки Сергея, - мелькнула мысль. - Я сплю уже полчаса", - она вглянула на часы.
Варя провела рукой по лицу, будто умываясь, стряхнула окончательно с себя сон, вскочила на ноги. После короткого отдыха ее молодое лицо снова оживилось.
- Прекрасно отдохнула! Теперь могу опять взяться за работу, а то у меня уже начинали трястись руки от усталости, - проговорила она, входя в операционный блиндаж.