К ним неторопливо подошел Звонарев. Блохин и Гриценко тотчас же ушли7
- Наконец-то мы снова вместе! - Звонарев нежно обнял супругу.
А она, прильнув к нему, обняла за шею и горячо поцеловала в губы, потом, посмотрев в его ласковые глаза, поцеловала еще и еще.
Супруги уселись на лавочку.
- Беспокоился обо мне?
- сказать так - мало. я места не находил, когда узнал, что ты уехала с десантом.
- А я, думаешь, не волновалась?.. Вдруг что-нибудь страшное случится с тобой, а я уехала, не повидав тебя... Все передумала, мысленно целовала тебя и детей наших...
- ты бы побереглась, Варенька. Кому нужны твои геройства? Ну, не хмурь брови и не сердись. Я знаю, что раз ты решила - быть по-твоему.
- Устала я, и устала не столько от работы, сколько от тех ужасов, которые пришлось видеть в последние дни. Война беспощадно не только к солдатам, но еще беспощаднее к мирным жителям, что попали в район военных действий. Крестьяне разорены вконец немцами, да и мы не щадим. Живут в землянках, света божьего не видят. Наиболее счастливые устроились в бывших немецких окопах.
- Война, даже самая победоносная, является величайшим несчастьем для людей, - вздохнул Сергей Владимирович. - Нет такой кары на земле, которую заслужили те, кто начал войну.
- Поэтому надо войну кончать возможно скорее и любою ценой, подхватила Варя.
- Ты же знаешь, что правительство связано договорами с союзниками, напомнил Звонарев.
- Надо сбросить это правительство. И чем скорей, тем лучше. Все равно революция вспыхнет. Это неминуемо. Я же вижу, как настроены солдаты, горячо говорила Варя.
- Что касается меня, то я отношусь весьма сдержанно к твоим революционным симпатиям. У нас семья, трое маленьких детей. Надо много времени и сил, чтобы вырастить их. Всякая революция обозначает хаос на более или менее продолжительное время, - задумчиво говорил инженер.
- Поверь, Сереженька, что нам с тобой нечего бояться революции. Мы оба труженики. И мы будем всегда нужны.
- Да сердцем-то я, как видишь, всегда с трудовым народом и даже с революцией, люблю солдат. Но ведь не все интеллигенты, в особенности офицеры, так настроены. И многих из офицеров солдаты подымут на штыки, если случится революция. Мы тоже будем в их числе...
- Революционеры - это большая организованная сила, за которой пойдет большинство народа. У революционеров есть такой необыкновенный человек, как Ленин. Это удивительный человек, настоящий вождь трудящихся. У народа есть кому руководить государством.
- Армия в руках генералов и офицеров, среди них - большинство дворян и сынков буржуазии. Они-то не поймут твоих взглядов. Да и интеллигенты не все так думают. Пока что солдатами все-таки управляют офицеры.
- Только б солдаты нас поняли - это главное, Сереженька.
Супруги помолчали, любуясь тихой звездной ночью, а затем вполголоса повели длинный, только им понятный разговор о семейных делах.
26
Едва забрезжил рассвет, как батарея Борейко первой открыла огонь по немецким укреплениям на левом берегу Стыри. К ней присоединились дальнобойные пушки, обстреливая глубокие тылы немцев, где все еще продолжалось оживленное передвижение немецких частей. Одним из первых снарядов были подожжены цистерны с нефтью на станции Рожище. К нему взвилось огромное пламя.
Затем в бой вступили мортирная и легкая батареи. Пехота начала готовиться к переправе через реку. В свою очередь, немцы обрушили артиллерийский огонь на занятый русскими берег Стыри. Разгорелась жаркая артиллерийская дуэль.
Хоменко и Борейко поднялись на аэростате и с высоты наблюдали за ходом боя. Вскоре обнаружилось скопление немцев вдоль железнодорожной линии Рожище - Киверцы. Одновременно, пользуясь попутным западным ветром, многочисленные германские батареи начали усиленную стрельбу химическими снарядами. Облака ядовитого газа застревали в лесу, обволакивая русских смертоносным туманом. Пришлось немедленно отступить и вывести полки из отравленного газами района.
Заметив это, германская гвардейская брауншвейгская дивизия переправилась через Стырь и в противогазах бросилась в атаку.
Странный вид немецких солдат сначала смутил пехоту, и она попятилась.
Тяжелые батареи оказались всего в версте от противника, который при дальнейшем продвижении легко мог бы захватить, тем более что для дальнобойной батареи Борейко требовалось немало времени, чтобы приготовиться к походному положению.
Борейко мгновенно оценил серьезность обстановки и бросился к телефону.
Вызвав батарею Кремнева, капитан приказал ей стрельбой прямой наводкой на картечь остановить дальнейшее продвижение немцев.
- Я надеюсь на вас, Александр Васильевич! Помните наш русский девиз: погибай, но товарища выручай, - напутствовал его Борейко.
Затем он решил лично отправиться на атакованный участок и, сообщив об этом Хоменко, помчался на мотоцикле к месту боя.
Получив приказание, Кремнев поспешил к своим орудиям.
- Передки на батарею! - уже издали скомандовал он. - Поторопи их, Леонид Романович. Прапорщика ко мне!
Павленко вынырнул из-за кустов и вытянулся перед своим командиром.
- Разведай дорогу в пехотные цепи и точно выясни, что делается на нашем участке, - приказал капитан.
- Слушаюсь. - Прапорщик, с маху взлетев в седло, карьером умчался в сопровождении двух разведчиков.
Подъехали передки. лошади, напуганные ружейной и пулеметной стрельбой, боязливо поводили ушами. Ездовые с трудом сдерживали их на месте.
- За мной галопом марш-марш! - скомандовал Кремнев и, пришпорив свою рыжую кобылу, поскакал вперед.
К нему подлетел посланный Павленко разведчик и повел батарею по дороге. Миновав кустарник, Кремнев оказался перед широким ровным полем, засеянным рожью. По нему перебежками отходили пехотные цепи. В сотне саженей за ними двигались немцы.
- С передков на ближайший отъезд! - скомандовал Кремнев, размахивая шапкой. - Огонь!
Едва головное орудие снялось с передка, как грохнул первый выстрел. Шрапнель с визгом разорвалась, врезавшись в немецкие цепи. Немцы в панике шарахнулись в стороны, бросая раненых и попадая под картечь орудий.
Батарея вела бешеный огонь. Наводчики стреляли, не ожидая команды. Все впереди заволоклось дымом шрапнельных разрывов, сквозь которые кое-где мелькали бежавшие к лесу фигуры солдат.