В лесной чаще завязался ожесточенный рукопашный бой. Бились накоротке, сходились грудь с грудью, действовали штыками, прикладами. Брауншвейгская гвардейская дивизия не выдержала и бросилась к переправам на Стыри. На ее плечах, не дав немцам даже взорвать понтонные мосты, бригада Хоменко перешла на левый берег реки и обеспечила переправу остальной части 102-й и 125-й дивизий.
В неудержимом порыве полки кинулись на штурм укреплений у станции Рожище и ворвались в нее, захватив несколько готовых к отправке груженых составов.
Штаб брауншвейгской дивизии бежал так поспешно, что бросил штабной автомобиль со всеми документами. На протяжении двадцати верст по дорогам валялись брауншвейгские каски.
Успех под железнодорожной станцией Рожище позволил соседнему, 8-му корпусу взять штурмом город Луцк. По всему фронту началось общее отступление австрогерманцев. В преследование была брошена кавалерия.
Варя на своем трофейном автомобиле тоже устремилась вслед за наступающими полками.
На переправе через Стырь вследствие скопления у моста воинских частей пришлось задержаться. Варя сошла с автомобиля и направилась к генералу Микулину, который со своим штабом наблюдал за переправой.
- Нельзя ли, господин генерал, пропустить меня вне очереди с моим санитарным автомобилем? Впереди, конечно, есть раненые, которые нуждаются в моей помощи, - попросила Звонарева.
- Положение на фронте еще не совсем выяснено, и пока что я попрошу вас расположиться за переправой.
Варя не посмела спорить, тем более что несколько шрапнелей разорвалось над самой переправой и среди солдат оказались раненые.
Микулин со штабом решили все же перейти через реку. Сойдя с лошади, генерал, не обращая внимания на обстрел, неторопливо зашагал по мосту, за ним двинулись штабные офицеры и ординарцы с лошадьми. Не дошли они и до середины реки, как несколько снарядов одновременно обрушились на мост. Понтоны были разорваны, получили пробоины и начали быстро тонуть, испуганные лошади шарахнулись в стороны и, падая в реку, увлекли с собой солдат-коноводов. Микулин попытался спасти одного из них, протянув ему руку, но в это время был ранен в обе ноги, упал в реку и исчез под водой.
- Спасайте генерала! - закричало сразу несколько голосов.
Офицеры растерялись, не зная, что предпринять.
- Вот он, вот он! - закричала Варя, увидев Микулина. - Неужели же никто не спасет его?
- Эх, была не была! - выскочил из толпы Блохин. - Подержите мотоцикл, Варвара Васильевна, а я попытаю свое дырявое счастье.
Скинув сапоги, он прямо в одежде бросился в воду. Течением Микулина относило все дальше и дальше. Блохин саженками подплыл к генералу, из последних сил боровшемуся с волной. Поддерживая потерявшего сознание генерала, Блохин с трудом добрался до берега.
Звонарева с помощью санитаров принялась приводить Микулина в чувство. Придя в себя, от слабости, потери крови и пережитого волнения генерал с трудом мог говорить.
- Передаю командование дивизией полковнику Хоменко, - первое, что смогла разобрать Звонарева. - Перевязывайте сначала раненых солдат, а потом уж меня, я подожду, - добавил он, помолчав.
- Вы сами находитесь в тяжелом состоянии. У вас ранены обе ноги.
- Неужели ампутация? - взволновался генерал.
Звонарева поспешила его успокоить, но, глядя на размозженные кости и рваные раны, с сомнением покачала головой и тяжело вздохнула.
Когда перевязка была окончена, генерала перенесли в штабную машину. Он подозвал к себе уже подъехавшего к переправе Хоменко и попросил его представить к награде Блохина. Микулин хотел лично поблагодарить солдата за спасение, но Блохин исчез, как в воду канул.
Автомобиль тихонько тронулся.
- Отвоевался наш генерал, - грустно проговорила Звонарева, когда машина отъехала. - Ему ампутируют обе ноги. В его годы трудно надеяться на благополучный исход такой тяжелой операции.
С темнотой бой постепенно прекратился, и части стали окапываться на занятых рубежах. Хоменко верхом на лошади объезжал полки своей дивизии и благодарил солдат за боевую службу. Солдаты, окрыленные успехом, оглушительно выкрикивал "рады стараться" и обещали на следующий день окончательно добить немцев.
Борейко продолжал объединять группу из шести легких и тяжелых батарей, так как Хоменко не хотел и слышать о возвращении его в батарею. Он возбудил ходатайство о производстве капитана в подполковники за боевые отличия и назначении его командиром приданных дивизии тяжелых и гаубичных батарей.
Ночь не сулила отдыха тяжелым батареям. Им было приказано к утру перенести позицию почти на двадцать километров вперед. Получив этот приказ, даже невозмутимый Звонарев крепко выругал своего друга Борейко и приступил к подготовке громадных пушек к ночному переходу.
Наступила ночь. Напряжение многодневных боев сказывалось все сильнее, люди валились на землю и засыпали мертвым сном. Сам Хоменко едва держался на ногах от усталости. Даже неутомимая Варя сдала и отказалась от сложных операций. Под утро и ее сморил сон.
Всю ночь двенадцатидюймовая батарея тащилась по разбитым проселочным дорогам. Мощные автотягачи с трудом преодолевали многочисленные выбоины и ухабы, автомобили с людьми и боеприпасами буксовали в топких низинах и болотах. Несколько раз батарею нагонял Блохин с категорическим приказом Борейко поторопиться. Незадолго до рассвета батарею встретил и сам капитан.
- Тебе, Сергей, следует поучиться у твоей супруги. Ее за хвост не удержишь - так и рвется вперед, а тебя не знаю за какое место надо тянуть, чтобы ты быстрее поворачивался, - недовольно гудел Борейко, выслушивая длинные объяснения своего старшего офицера.
Разгромленные австро-германские части на следующий день продолжали свой отход на северо-запад, за реку Стоход.
Около полудня Звонарева со своим отрядом переезжала на новое место. В автомобиле6 кроме нее, сидели обе сестры и Кремнев. Капитан еще не вполне оправился от контузии и жаловался на головную боль. Ветрова заботливо ухаживала за ним, нежно глядя на героя вчерашнего боя. С того момента, когда бесчувственного Кремнева принесли на перевязочный пункт, она ни на минуту не отходила от него, умоляя Звонареву спасти капитана.