Прийдя в себя после полета, Шихлинский принялся нанситьна карту все замеченное с воздуха.
- Наблюдать с самолета очень трудно. Я многого не рассмотрел. В общем, у немцев три рубежа обороны. Один по самой реке с шестью рядами проволоки, с версту за ними - второй рубеж с четырьмя рядами проволоки. Видимо, этот рубеж послабее. И за ними верстах в трех еще один рубеж, очень сильный, в десять рядов проволочных заграждений, с сильно развитыми узлами обороны. Пробраться через эту укрепленую полосу нелегко. Тяжелые батареи своим огнем смогут разрушить только первый рубеж, от силы второй, а до третьего им не добросить своих снарядов. Расход боеприпасов, конечно будет очень велик. Данные воздушноы разведки нодо уточнить и дополнить разведкой наземной. Должен сказать, что к немцам в этом районе все время подходят войска. Тыловые станции забиты эшалонами. Очевидно, враг ожидает нашего удара в этом районе, - закончил Али Ага.
- сегодня или, самое позднее завтра мне надо будет лететь на дополнительную разведку, - произнес Борейко, подводя итог сообщениям Шихлинского.
Генерал указал на карте несколько мест, где, по его мнению, находяться тяжелые немецкие батареи.
- Видите небольшой лесок? К нему специально проведена дорога Там-то, по всей видимости, и расположены тяжелые батареи Этот лес надо обстрелять химическими снарядами. В лесу газ здерживаеться, и при наличии восточного ветра можно будет попотчевать немцев их же оружием. Только надо предупредить пехоту, чтобы она не сунулась в лес и не потравилась там, наставлял генерал своих подчиненных.
Еще с утра Вася отправился в пехотные окопы для детального ознакомления с вражескими огневыми точками и узлами сопротивления. в окопох он связался с пехотным начальством и постарался вместе с ним выяснить, что же следует разрушать в первую голову. На переднем крае шла смена частей, второочередные дивизии сменялись гвардейскими полками, которым предстояло штурмовать немецкий рубеж обороны.
Борейко хмуро следил за происходящим. Он сознавал, что предстоит страшная бойня при неподготовленном штурме прекрасно оборудованной немецкой обороны. Тысячи людей зря обрекались на гибель и увечья ради прихоти безмозглых генералов. Подполковник считал, что его нравственная обязанность - приостановить предстоящее избиение тысяч людей.
"Полечу на разведку сам, выясню то, что не увидел Шихлинский. Точно подсчитаю необходимый расход снарядов. Выясню, выдержат ли пушки такую канонаду, и доложу самому высшему начальству, если понадобиться, пошлю рапорт прямо в Ставку верховного. Если царь ничего не понимает в военном деле, то у него ведь есть начальник штаба генерал Алексеев, говорят, толковый человек, сведущий в военных вопросах. Он поймет, какую бойню готовят гвардии на Стохроде", - решил Борейко.
Предварительно Борейко вместе с пилотом обстоятельно изучили карту, где предстояло лететь, пометки Шихлинского. Наконец был дан старт самолету.
С запада плыли низкие дождевые тучи. Предстояло лететь на небольшой высоте, и легко было прятаться в облаках. Самолет медленно, пологими виражами набирал высоту. На высоте восемьсот метров вошли в облака и взяли курс на запад. Через несколько минут оказались уже над вражеской территорией. Борейко стал всматриваться в хорошо видимые германские окопы. Сделав еще несколько виражнй, самолет пощел на посадку.
Али Ага поджидал на аэродроме. Теперь они вдвоем принялись разглядивать карту. Борейко удалось значительно уточнить сведения о расположении германских батарей.
Подоспевший Зуев дополнил данные воздушной разведки наземными наблюлениями за передним краем германской обороны. Теперь надо было подсчитать необходимый расход снарядов для штурма вражеских узлов обороны. Подсчеты показали, что требуеться не меньше тысячи тяжелых снарядов, чтобы гарантировать пехоте захват первой полосы вражеских позиций.
- У нас имееться тысяча двести снарядов крупного каллибра. Но это весь наш боевой комплект. Кроме того, наши пушки могут выдержать всего по сто выстрелов. Следовательно, орудия будут стрелять на пределе прочности. И самое главное: даже при таком большом расходе снарядов у немцев, вероятно, уцелеют одиночные огневые точки, и атакующие наши части понесут неисчислимые потери, - предупреждал Борейко.
- Но как эту очевидную истину втолковать в генеральские головы? ответил Шихлинский.
- Отправимся вместе в штаб гвардейского отряда, постараемся повидать начальника штаба бывшего командира преображенцев графа Игнатьева. Авось он нас поймет и зря не бросит полки в атаку, - предложил Борейко.
- В гвардейском штабе, как нигде в другом месте, все стремяться к наградам и очень мало думают о потерях, - усомнился Шихлинский.
- Пятнадцатого июля день именин генерала Безобразова. Его обычно поздравляет сам царь. Вот и хотят ответить на поздравление царя поздравлением о победе доблестной царской гвардии. Видите, предлог для штурма весьма важный, - усмехнулся Али Ага.
- Это просто чудовищно! - возмутился Борейко. - Ничем не лучше распутиновщины. Чую, ой чую - скоро кому-то отольються вдовьи слезы.
29
Подъехал Рейн, его тут же ввели в курс всех дел и попросили принять участие в составлении докладной записки в гвардейские штабы.
Только к утру была закончена подробная докладная записка. Вывод был единственный: наступать при нынешних условиях на укрепленую позицию немцев нельзя.
Зуев, который активно учавствовал в общей работе, не замедлил поделиться выводами записки с Блохиным, а тот пообещал сообщить о ней солдатам гвардейских полков:
- Пусть солдатики себе на ус мотают, что начальство готовит им массовое истребление.
С утра Шихлинский, Рейн и Борейко в сопровождении Зуева направились в штаб гвардии, расположенный невдалеке от станции Рожище, километрах в пятнадцати от переднего края обороны. Там они неожиданно встретились с Кочаровским, приехавшим проведать сына. Его тоже пригласили на предстоящее совещание, которое должно было решить, когда и какими силами атаковать немцев на Ковельском направлении.
Артиллерийское начальство гвардии собралось в просторном зале помещичьего дома. Докладывал Борейко, а уточнять его доклад должны были Шихлинский и Кочаровский.