Канонада не умолкала целый день. К вечеру пушки настолько раскалились, что стрелять из них стало уже опасно. Тяжелые батареи прекратили обстрел, а легкие продолжали, затрудняя исправление разрушений, нанесенных тяжелыми дивизионами.
После жаркого дня с болот поднялся густой туман, который наполнил всю долину реки Стоход. Едва стемнело, как саперы занялись наведением мостиков через болотистую реку.
В условленный заранее час на мостки отправились разведчики от различных полков. Преображенцев вел Сидорин. Здесь же для связи с артиллерией находились Зуев и Блохин. За ними шли телефонисты, тянувшие проовод, крепя его по краям досок.
Развелчики прошли уже бодьшую половину реки, когда из темноты неожиданно ударили немецкие пулеметы. ОНи были хорошо пристреляны. Сразу появились убитые и раненые, раздались крики о помощи, стоны.
Сидорин, а за ним и Блохин и Зуев спрыгнули прямо в болото и, чтобы окончательно не завязнуть в трясине, руками придерживались за доски мостков. Теперь пулеметные очереди пролетали над их головами. Были хорошо видны места, откуда вели огонь пулеметы.
Сидорин тщательно прицелился и дал очередь по вспышкам вражеского пулемета. Он замочал, зато справа и слева заговоррили два новых. Провод, который соединял разведчиков с их тяжелой батареей, сохранился, и Зуев, соединившись с Борейко, попросил "огонька". Огромные снаряды со страшным грохотом разорвались неподалеку, обсыпав разведчиков зедлеы и осколками бетона. Пулеметы на этом участке замолчали.
Ночь зажглась всполохами огней. Грохотали взрывы, тяжело рвались снаряды, раздавались выстрелы винтовок и пулеметов. Пехота спешно растекалась по разрушеным немецким укреплениям. Блохин случайно оьнаружил хорошо сохранившийся немецкий бетонированный блиндаж. Здесь и обосновался штаб участка. Оставив для связи с батареей Васю, Блохин поспешил туда, где шел бой.
Вторая полоса немецкой позиции была слабее первой, и к утру русским удалось занять ее. Немцы отощли на тыловой рубеж обороны.
Здесь Блохин всиреитл смертельно уставшего Сидорина.
- Сколько сегодня зазря народу положили - страшно подумать. И наших и немцев. И все во славу царя-батюшки и немецкого кайзера, - с грустью проговорил Сидорин.
Закурили и долго молчали, думая об одном.
- Настроение-то у ваших солдат какое? - справился Блохин.
- Известно какое! Потери огромные, а результаты боев весьма скромные. Даже в гвардейских частях и то солдаты начинают многое понимать.
Вечером, когда стемнело, снова навели мостки через Стоход, по ним началось усиленное движение. Подходили свежие части, отправляли в тыл раненых, подвозили пищу и боеприпасы.
Борейко с прибывшими на батарею Шихлинским и Кочаровским планировали действия на следующий день. Представитель гвардейского штаба предупреждал, что на завтра намечен решительный штурм германских оборонительных линий с прорывом на Ковель.
- Тогда завтрашний день можно считать последним днем существования царской гвардии в том виде, как она существовала до сих пор. Три четверти, если не больше остануться завтра на Стоходе и на его болотистых берегах, сказал Борейко. - Третья полоса германских укреплений сохранилась почти полностью. Штурмовать ее сейчас невозможно!
- Для русской армии нет ничего невозможного! - надменно заявил представитель гвардеского штаба.
- ...В том числе и бессмысленное самоуничтожение, - отрезал Борейко. Но гвардейское начальство стояло на своем: на рассвете должен был начаться штурм третьей полосы германских оборонительных укреплений.
С темнотой Звонарев отправился на передний край обороны, чтобы ознакомиться с целями, которые ему предстояло разрушить утром. По дороге неожиданно встретил Варю с Зоей Сидориной и Анелей. Они направлялись на передний край обороны, чтобы развернуть передовой перевязочный пункт.
- Не слишком ли ты торопишся? - усомнился Звонарев. - Наше положение еще далеко не прочное. В случае контатаки немцев ты попадешь к ним в плен: переправиться через Стоход днем невозможно, равно как невозможна эвакуация раненых.
- Тем более мы должны находиться на том берегу реки, - ответила Варя.
Стали подыскивать подходящий блиндаж для перевязочного пункта. Блохин, успевший хорошо познакомиться с местностью, предложил занять блиндаж штаба полка. когда Варя зашла в блиндаж, ее встретил недовольный взгляд командующего полком. Полковник сухо справился, как сюда попала Варя и что, собственно, ей здесь надо. В тон ему, так же холодно и спокойно, Варя ответила, что она прибыла на передовую, чтобы развернуть в блиндаже перевязочный пункт, и предложила штабу немедленно очистить помещение.
- Кажеться, начальник здесь пока я, а не вы, и все делаеться не по вашим, а по моим указаниям. Штаб останеться здесь, а вы подыщите себе другое помещение. Прошу вас выйти отсюда, - раздраженно проговорил полковник.
- Вы упускаете из виду, господин полковник, что перевязочный отряд по приказу должен распологаться за рекой, но, чтобы иметь возможность сразу оказывать помощь раненым, госпожа Звонарева и с ней две сестры на свой страх и риск решили здесь развернуть перевязочный пункт. Мы должны быть им только благодарны, - возразил появившийся в блиндаже Сидорин.
- Вы собираетесь меня учить, подпоручик? - повысил голос полковник.
- Никак нет. Я только напомнил вам, то, о чем, вероятно, догадались и вы сами. Тем более, что госпожа Звонарева жена офицера-артиллериста, а сестра Сидорина - моя жена, - ответил Сидорин.
Узнав об этом, полковник сбавил тон:
- Ну хорошо. Уступаю им блиндаж, но только временно. Пускай подыщут себе другое помещение, - милостиво разрешил он.
- Я отсюда никуда не уйду, как бы этто ни хотелось полковнику, твердо заявила Варя.