Хотя впереди шли пехотные полки со своей легкой артиллерией и только после них, во втором эшелоне, двигались тяжелые батареи, тем не менее нет-нет да и раздавались по сторонам дороги одиночные выстрелы и над головами посвистывали неизвестно откуда прилетевшие пули.
На ночь расположились бивуаком на окраине городка Щепанкена и выставили усиленное охранение во избежание внезапного нападения.
Утром в Щепанкен прибыл Кочаровский. Рассказывая различные штабные новости, полковник с сокрушением поведал о вражде между Ранненкампфом и Самсоновым. Началась она еще в японскую войну.
Теперь Ранненкампф сводил старые счеты. Он задержал на трое суток свою наступающую на запад 1-ю армию после разгрома немцев под Гумбиненом. Это дало немцам время оправиться после поражения и начать перегруппировку против 2-й русской армии.
- Что дальше будет, трудно даже гадать, - с тревогой говорил полковник. - Где немцы, никто толком не знает! Тот же Ранненкампф заявляет, что немцы отходят к Кенигсбергу, а по агентурным сведениям, они сосредотачиваются против 2-й армии. Соседние с нами корпуса энергично наступают на север и северо-запад, а мы движемся на северо-восток. Короче, собираемся наносить удар растопыренной пятерней, а не сжатым кулаком, как это делается при любой драке.
- Почему не используют для разведки нашу авиацию? - спросил Зуев. Немецкие самолеты постоянно летают над нами.
- Самолетов у нас фактически нет, но главное - их донесениям никто не верит! Что там можно увидеть с неба? Пустяки это, - уверял Кочаровский.
- Ранненкампф - немец и, очевидно, боится серьезно воевать против своих сородичей, а Самсонов, по-видимому, просто плохо разбирается в военном деле и лишь случайно оказался во главе армии. Чем скорее их обоих уберут, тем будет для нас лучше, - ответил Борейко.
- Начальником-то штаба кто у Самсонова? - спросил Звонарев.
- Постовский. Трусоват и очень недалек, кавалерист. Про Постовского говорят, что его лошадь быстрее соображает, чем он сам, - съехидничал Кочаровский.
Днем части 6-го корпуса продолжали движение на северо-восток по направлению к городу Бишофсбургу. По приказу к вечеру нужно было занять этот город и расположенный севернее его железнодорожный узел у селения Гросс-Бессау.
Когда пехота подходила к Бишофсбургу, слева из леса показались конные части германцев. Для прикрытия своих полков генерал Рихтер приказал выдвинуть против конницы один из батальонов. Тяжелая батарея, шедшая в хвосте колонны дивизии, послужила главной приманкой для кавалерийской атаки. Тяжелые, малоподвижные и неповоротливые пушки казались легкой добычей для конницы. Но навстречу им уже разворачивалась рота за ротой.
Батарею приказано было остановить, пока не будет отогнана немецкая конница. Последней в полку шла рота Хоменко. Он, как мог, торопил своих малорослых солдат, но они, перегруженные амуницией, не могли быстро передвигаться. Полковник Петерсон с бранью накинулся на Хоменко:
- Не рота, а вшивая команда! Вы позорите мой полк, капитан! Отрешу, посажу! - исступленно орал на Хоменко Петерсон.
Испуганные этим криком солдаты окончательно сбились с толку и, не зная, что делать, топтались на месте.
Вражеская конница, перестроившись, быстро придлижалась. Петерсон дал шпоры коню и ускакал в тыл.
Хоменко мгновенно оценил обстановку и приказал солдатам снять скатки и вещевые мешки. Солдаты стали сбрасывать тяжелое снаряжение прямо на землю у дороги.
Хоменко сбежал с шоссе. Подняв над головой обнаженную шашку, он указал ею солдатам направление следовать за ним. Не прошло и минуты, как рота вытянулась в шеренгу, преграждая путь коннице немцев. Артиллеристы с замиранием сердца следили за живой лавиной, стремительно несущейся по полю на маленькие фигурки солдат. Ранее вышедшие на поле роты оказались смятыми и стремительно бежали во все стороны. Ободренные успехом, немцы ринулись на роту Хоменко, которая уже успела перестроиться в две шеренги. Первая опустилась на колени и, уперев приклады в землю, выставила штыки навстречу врагу. Вторая шеренга, вскинув винтовки, ровными точными залпами поражала надвигающегося противника.
Хоменко бегал вдоль строя роты и, размахивая шашкой, подавал различные команды. Ни один солдат не струсил, не выбежал из рядов, мужественно встречая надвигавшуюся кавалерию.
На флангах затрещали пулеметы. Первая шеренга конницы была мгновенно срезана огнем. Только несколько всадников доскакали до рядов пехоты и были ею приняты на штыки. Вторая волна хлынула на фланги и была срезана пулеметами, а третья, вместо атаки, поспешила повернуть коней и так же мгновенно скрылась, как и появилась.
Только теперь остальные роты батальона начали собираться на поле битвы, подбирая раненых и убитых и брошенное в панике оружие, амуницию.
Около самого Бишофсбурга батарее Борейко пришлось задержаться. Входить в город без пехотного охранения Борейко не решился. Поджидая отставшую пехоту, он выслал в город разведчиков.
Вместе с подоспевшими подразделениями пехоты они приступили к поквартальному осмотру домов. Тем времени Борейко забрался на колокольню кирхи и осмотрелся. К северу от Бишофсбурга четко виднелась узловая станция Гросс-Бессау. К ней подходили воинские эшелоны. Быстро и организованно выгружалась пехота. Тут же на марше она перестраивалась в походный порядок и двигалась по направлению Бишофсбурга. Было очевидно, что германцы спешно сосредотачивают подкрепления против наступающих на север русских частей. Борейко составил донесение в штаб идущей следом 4-й дивизии и послал конного ординарца.
Через четверть часа батарея уже открыла огонь по станции Гросс-Бессау. В бинокль было видно, какая там поднялась суматоха: солдаты, не слушая приказов начальства, вскакивали в идущие от Гросс-Бессау вагоны. Те же, кто не успевал уехать, в панике метались в поисках укрытия и гибли, настигнутые шрапнелью и осколками от снарядов. Подошедшие к станции русские части заняли Гросс-Бессау, отбросив немцев на северо-восток.