- Они строго исполняли мои указания. Я приказал им доставить все повозки сюда, что они и выполнили. А вас за то, что вы позволили себе не сразу подчиниться моему приказанию, я завтра же передам в руки военно-полевого суда. Ваше оружие, поручик, - протянул руку Борейко.
Трофимов отстегнул шашку и протянул ее штабс-капитану.
- Наган, - приказал Борейко.
Трофимов вынул было наган из кобуры.
- Вместе с ней, - приказал Борейко.
- Вы не имеете права обезоруживать меня на передовой! В двух шагах неприятель. В любую минуту австрийцы могут нагрянуть сюда и мне нечем будет защищаться, - возмущенно проговорил Трофимов.
- Как нибудь защитим вас, - насмешливо проговорил Борейко. - Это все ваше оружие или что-либо еще у вас имеется?
Звонарев заметил в заднем кармане брюк поручика браунинг и передал его Борейко.
- Есть ли у вас еще оружие? - справился штабс-капитан.
- Даю слово офицера, больше ничего нет! - заверил Трофимов, но Звонарев обнаружил еще пистолет в одном из боковых карманов брюк.
- Я совсем забыл про него, - пролепетал Трофимов.
- О честном слове офицера тоже, верно, забыли? - усмехнулся Борейко.
- Если бы мы были не на войне, то я вызвал бы вас к барьеру!
- Отправляйтесь под арест, поручик. Зуев, выставишь двух часовых. Одного к двери, а другого к окну и не спускать глаз с их благородия, распорядился Борейко.
В повозке, отобранной у Трофимова, оказалось два больших несессера с богатейшим набором столового серебра. По выгравированным на нем вензелям и надписям удалось установить, что все эти вещи принадлежали командующему одной из австрийских армий генералу Бем-Ермоли. Он был богатым магнатом астрийской империи и так привык к комфорту, что даже на войне считал невозможным лишиться столового серебра.
Тут же были найдены надувная резиновая ванна и различные интимные подробности ночного туалета. Все это вызвало веселые замечания со стороны солдат, помогавших распаковывать несессеры и другие предметы, обнаруженные в телеге.
Все ценности были сданы под охрану часового у денежного ящика.
Едва развязались с этим, как появился Заяц в сопровождении пожилого, седовласого, весьма почтенного господина, одетого в пиджачную пару и мягкую летнюю шляпу.
Это и оказался "известный специалист по взлому денежных касс и сейфов", как его отрекомендовал Заяц. Внесли стальные сейфы и взломщик начал их тщательно осматривать со всех сторон.
- Восемнадцать сейфов в моей жизни я взял. Правда, последний уже лет пять назад. Только старая дружба с Ильей Львовичем, - кивнул взломщик на Зайца, - и заставила меня взяться за это дело.
Внимательно осмотрев сейф, взломщик нашел на нем фабричный знак венгерского завода и стал подбирать ключи. У него оказался целый альбом различных ключей от несгораемых шкафов, сейфов и денежных касс. Однако все его старания оказались безуспешны. Тогда Блохин подошел к сейфу и постучал молотком по замку. К изумлению всех, замок громко звякнул и дверь легко отворилась.
Все кинулись разглядывать, что в нем находится. Как и ожидали, сейф был забит пачками бумажных австрийских денег различного достоинства, начиная от самого мелкого до банковских билетов тысячешилинговой ценности с портретом какой-то императрицы или королевы. Затем в руки попалась пачка совершенно новых русских денег сторублевого достоинства с портретом Екатерины II. Таких пачек оказалось всего несколько, на сумму около ста тысяч рублей.
- Перепиши, Сережа, все деньги, укажи, какие на них буквы и номера и завтра сам свезешь в полевое казначейство и сдашь под расписку.
Второй сейф оказался наполненным различными деловыми бумагами и их решено было доставить в ближайший войсковой штаб.
Было за полночь, когда наконец в батарее улеглись спать. Борейко ночью несколько раз вставал и лично проверял, как несут караул часовые и дневальные. Трофимов громко храпел у себя в комнате.
На общем совете было решено захваченное столовое серебро не сдавать в полевое казначейство, а отправить прямо в Питер.
- Все деньги, как русские, так и австрийские, мы сдадим в полевое казначейство, - распорядился Борейко.
- Значит, казначейские чиновники хорошо поживятся. Русские-то деньги они украсть не посмеют. За это в военное время полагается расстрел на месте, а австрийские, конечно, все украдут, - заметил Звонарев.
Звонарев с Зайцем и арестованным Трофимовым направился в Люблин вместе с поврежденной пушкой, а батарея, согласно полученному приказу, двинулась вперед. Ей предстояло за день пройти около тридцати километров по бездорожью.
Штаб 2-й гвардейской пехотной дивизии, куда сдали Трофимова, направил поручика с маршевой ротой на передовую.
Совершенно убитый таким оборотом дела Трофимов бросился в ближайший госпиталь. Но и там поручику не повезло. Врачи нашли его здоровым и, улыбаясь, сообщили об этом. Ничего не поделаешь - пришлось Трофимову вместе с маршевой ротой идти на передний край.
Сбитые с укрепленных позиций австрийцы быстро отходили на запад, где на линии реки Сан у них был подготовлен укрепленный заранее рубеж.
Следуя по пятам противника, русские настигли австрийцев у самой укрепленной полосы и теперь пытались с ходу захватить ее, но потерпели неудачу и, остановившись, стали подтягивать войска и артиллерию.
22
Свою батарею Звонарев нашел еще стоящей в резерве. Вместе с прапорщиком прибыла уже исправленная пушка.
Тяжелой батарее было поручено разрушить основной узел австрийской обороны. На небольшой горушке находился дот из железобетона и толстых бревен, имевший многослойную огневую оборону и окруженный несколькими рядами проволочных ограждений, делавших дот труднодоступным для атаки пехоты. Необходимо было его основательно разрушить. Без этого продвижение было невозможно. Поэтому Борейко особенно тщательно выбирал огневую позицию для батареи. Местность была ровная и приходилось ставить пушки за перелесками. Вася Зуев предложил расположить батарею на лесной полянке и пушки тщательно замаскировать ветвями. Прикинув положение батареи по карте, Борейко согласился.
С темнотой батарея начала занимать боевую позицию. Солдаты окапывались, рыли ровики для номеров.