- Потапов должен двигаться за пехотой с легкими орудиями, а не плестись в хвосте.
Куприянов наседал на 9-ю батарею, требуя от нее активных действий, риска в боевой обстановке. За это Потапов невзлюбил Борейко и, где мог, называл его либералом и даже социалистом.
Так каждая из трех батарей дивизиона отличалась своим собственным порядком. Мягкотелость Куприянова не способствовала объединению и сплочению офицеров дивизиона.
Командиры батарей сначала отнеслись к Звонареву недружелюбно, считая его "борейковским прихвостнем". Но потом убедились, что он человек знающий и с хорошей боевой закалкой.
Обычно Звонарева при осмотре орудий сопровождал Вася Зуев.
- Что этот молодой человек может понимать в наших орудиях? Мы сами получили их только перед войной. Где же ему было ознакомиться с их устройством? - возмущались многие офицеры.
Вася объяснил, что он студент-технолог и производственную практику проходил в орудийной мастерской Путиловского завода, где изготовлялись эти пушки, поэтому хорошо знаком с их устройством.
- Понятно, почему вам не требуется технической помощи. Надо просить командира дивизиона, чтобы одного из вас перевели в другую батарею, ухватились за эту мысль командиры батарей. - Хотя бы до приезда в дивизион артиллерийских техников.
В октябре 1914 года немцы бросили все свои силы на фронт Ивангород Варшава. Наступила дождливая осень, дороги раскисли, русские армии, перебрасываемые с реки Сан на среднюю Вислу, с огромным трудом тащились по прифронтовым дорогам.
Отбросив слабые русские заслоны на левом берегу Вислы, немцы вплотную подошли к Ивангороду и с ходу бросились на штурм крепости. Начались упорные, напряженные бои.
Полтора десятка лет тому назад Борейко начинал свою офицерскую службу в "дославном Жанвиле", как тогда называли Ивангород, и поэтому хорошо ориентировался на местности. Капитан быстро понял, где могут немцы прорваться в крепость и подумал, как следует этому воспрепятствовать. Свой доклад он направил прямо Шварцу в штаб крепости, как ему посоветовал Звонарев, хорошо знавший Шварца по Порт-Артуру.
- Отправляйся ты сам, Сережа, с моей цидулькой. Шварц знает меня мало, - решил Борейко. - Только не задерживайся в крепости, хотя я уверен, что немцы не смогут прорваться в нее, если все будет сделано по-моему, напутствовал Борейко своего друга.
Огневая позиция батареи находилась на берегу реки, прикрытая высоким и крутым обрывом. Тупорылые гаубицы, задрав вверх свои дула до отказа, были в полной недосягаемости для вражеского огня. Неподалеку, хорошо укрытые, располагались передки и зарядные ящики батареи.
Немцы сосредоточили весь огонь на одном из недавно сооруженных фортов и расположенных около него полевых укреплениях. Столбы огня, дыма, земли поднимались при каждом взрыве и, обрушиваясь своей смертоносной, сокрушающей мощью, казалось, неминуемо должны были уничтожить, стереть с лица земли форт. Но дым и пыль рассеивались, и артиллеристы с облегчением видели, что форт стоит, выдерживая удары немецких батарей. Немецкие штурмы неизменно отбивались.
С наступлением темноты атаки немцев стали ослабевать и Борейко вернулся на батарею. Звонарев, на лодке переправившись через Вислу, направился в штаб крепости к Шварцу.
Штаб крепости был до отказа заполнен разместившимися здесь организациями различных корпусов и дивизий. Шварц, в черной кожаной куртке с георгиевской петличкой, плохо бритый и, видимо, страшно утомленный, с трудом слушал, что ему докладывал Звонарев.
- Оказывается, ваш командир толковый офицер. Я много лестного слышал о нем в Артуре, да и сейчас подполковник Куприянов не нахвалится им. Особенно после галицийских боев. Его произвели вне очереди в капитаны, представили к орденам. На досуге я займусь изучением записки вашего командира, - пообещал Шварц.
- Тогда, господин полковник, разрешите мне лучше сейчас зачитать записку, а то у вас досуга никогда не будет, а дело срочное и серьезное, настоял Звонарев.
Шварц неохотно согласился.
- При условии - сперва вместе пообедаем, Сергей Владимирович, предупредил Шварц.
Звонарев не отказался и за обедом рассказал Шварцу, в чем суть предложений Борейко. Полковник сразу заинтересовался ими, забыв про еду, подвел Звонарева к большой карте крепости, где были нанесены все укрепления и батареи. Вместо обеда оба занялись обсуждением того, что предлагалось в докладной записке. Шварц понял, что предложения дельные и их следует как можно скорее провести в жизнь.
- Что бы вам недели на полторы раньше прихать сюда! Тогда еще не начинались бои. Можно было бы сделать многое. А теперь очень трудно или просто невозможно, - сожалел Шварц.
Затем он приказал позвать к себе на совещание командира артиллерии крепости. Вскоре прибыл пожилой полковник с сиплым голоском пропойцы. Ознакомившись с запиской Борейко, он криво усмехнулся и назвал все эти прожекты ерундой. К удивлению Звонарева, Шварц стал яростно защищать предложения Борейко.
- Если уж называть ерундой, то это ваш отказ от таких дельных соображений, какие изложены в записке! - резко сказал Шварц.
Полковник понял, что допустил какой-то промах, и попытался смягчить свой отказ:
- Поздно, поздно! Не начнись бои, еще можно было бы кое-что сделать, а теперь... - проговорил полковник, разводя руками.
- Не согласен! Именно сейчас, и немедленно, надо многое сделать. А пока вы свободны! - отпустил командира артиллерии комендант.
Когда Звонарев уже собирался уходить, адъютант доложил Шварцу, что к нему прибыл начальник эвакуации раненых и больных района Ивангорода доктор Краснушкин. Сергей Владимирович попросил разрешения немного задержаться в штабе крепости.
- Доктор Краснушкин мой близкий родственник. Он сообщит мне новости о доме, о жене и о детях... - взволнованно проговорил Звонарев.
- Конечно, оставайтесь сколько вам надо! Это редкое счастье встретить на войне близкого человека.