Теперь мы знаем, что воды много, но распределена она неравномерно. Пустыни и засушливые области изнывают от жажды, в то время как в более холодных и влажных районах протекают многочисленные и, как вы понимаете, многоводные реки. Люди с давних времен пытались навести, так сказать, порядок в распределении воды, напоить жаждущую землю, пустить при помощи каналов речную воду на поля. Так возникло искусственное орошение – одно из древнейших завоеваний, я не боюсь этого слова, человека в борьбе с природой. Особо важную роль оно играет в наших азиатских, так сказать, республиках.
В невероятно трудные годы восстановительного периода народы, так сказать, Советского Союза, руководимые, я не боюсь этого слова, Коммунистической партией, не только возродили оросительные системы, пришедшие в упадок за время гражданской войны, но и заново оросили сотни тысяч гектаров засушливых земель. Во всех областях хозяйства и культуры пробудились богатырские силы, так сказать, освобожденного народа. Величайшим достижением советского народа является Каракумский канал. Сейчас орошаемая площадь земель в Средней Азии достигла 4,5 миллионов гектаров. Это, конечно, великолепные результаты и большая, так сказать, победа. Но не следует забывать о величии Средней, я не боюсь этого слова, Азии. Орошаемые площади составляют только два процента всей территории. Причем орошаются лишь самые лучшие суглинистые почвы с плоским рельефом, доступные для самотечной подачи воды. Холмистые местности, занятые песками, ждут своего часа. Новые грандиозные каналы приближают это время. В своем докладе о Программе Коммунистической партии дорогой Никита Сергеевич Хрущев сказал: «Наша партия добьется того, чтобы избавить человека от влияния стихии, сделать его властелином природы». Предстоит, помимо Средней Азии, решить проблему орошения южных и юго-восточных районов европейской части нашей страны – в степной зоне Украины, в бассейне Дона, в районе Маныча, в Краснодарском крае, в Поволжье, где больше половины пахотных угодий. Добавьте еще, что в этих районах быстро растет, я не боюсь этого слова, промышленность, строятся новые многолюдные города и рабочие поселки.
Так где же взять воду? Ресурсов Дона и Кубани для решения таких, я не боюсь этого слова, грандиозных задач совершенно недостаточно. Оросительные возможности Днепра исчерпываются приблизительно четырьмя миллионами гектаров. Волга? Она тоже не в состоянии спасти положение. К тому же у Волги нельзя брать много воды. Взять ее – значит ускорить катастрофу Каспийского, так сказать, моря. К сожалению, я не боюсь этого слова, Каспийское море катастрофически мелеет, так сказать, усыхает. С 1929 года его уровень понизился почти на три метра. Там, где еще недавно шумели волны и плыли караваны лодок, груженных рыбой, теперь лежат безжизненные пески. На Северном Каспии, славящемся на весь мир своими ценными породами рыб, снизился улов. Многочисленные протоки Астраханской дельты, обмелев, начали пересыхать, и рыбе стало негде метать икру.
– Беда! – сочувственно вздохнули в темноте зала.
– Еще бы не беда – беда, да еще какая, – подхватили в другом углу: рыбак рыбака понимает.
– Заливает лектор! – не согласился с ними молодой голос. – Море у него обмелело. А куда же тогда вода стекла?
Виталий Павлович, краснобай опытный, уловил этот диалог и немедленно к нему подключился:
– Отвечаю на ваш вопрос. Катастрофа, постигшая Каспийское море, – общее несчастье южных засушливых районов. В этих местах воды может испариться больше, чем выпадает в виде дождей и снега. Например, в Поволжье, в районе Камышина, годовая сумма осадков равна 300-350 миллиметрам, а величина возможного испарения составляет 750-855 миллиметров влаги. Земля трескается от зноя, каменеет и задыхается без воды. В то же время у нас, на Севере, земля так же задыхается, но по совершенно другой причине: ей не хватает кислорода. Она, как губка, пропитана водой, здесь множество озер, болот и рек. В год выпадает около 500 миллиметров осадков, а испаряется только 40. Излишняя вода заболачивает земли. Разве это хорошо?