Так партнеры беседовали, сыграли две-три партии и уже собрались было расходиться по домам, когда на крыльце медпункта зашлепали шаги и в дверях появились запоздалые пациенты, точнее, один пациент – ученый-этнограф Борис Петрович с замотанной тряпицей рукой – и сопровождающий его Ермаков.
Партию пришлось отложить до следующего раза.
– В капкан угодили, батенька? – наметанным глазом установил диагноз Пластун, обрабатывая рану перекисью водорода.
– В него, – поморщился пострадавший.
– По характеру ранения вижу, что вполне могли и руки лишиться, вам еще повезло, – заметил фельдшер.
– Еще как повезло, – согласился этнограф. – Первый раз браслет от часов спас. Второй раз – капитан милиции. Если бы не они – вообще беда.
– И как же это вас угораздило? – поинтересовался теперь уже Серафим Адамович.
– Я уже товарищу капитану рассказывал, – замялся было этнограф.
– А вы повторите еще раз, для протокола и при свидетелях, – не дал ему уклониться Ермаков и достал из планшета лист бумаги. – Сами ведь подписать не сможете, вот они и заверят протокол.
– Никуда не денешься, обязан подчиниться, – вздохнул этнограф, порылся в нагрудном кармане и достал аккуратно завернутый в плотную обертку листок из школьного альбома для рисования. – Смотрите – вот этот рисунок я обнаружил на выставке детских рисунков в местной школе. Автор его – Алим Шингораев, сын Карыма Аппасовича.
– Утонул мальчишка в прошлом году, – вставил Пластун, бинтуя руку пациенту.
– При каких обстоятельствах? – не преминул уточнить Ермаков.
– Никто не видел. Но точно, что выпал из обласа, – ответил фельдшер.
– Беда, – вздохнул Серафим Адамович.
– Двойная беда, – поправил этнограф. – Одна беда, что погиб мальчишка. Вторая беда, что унес с собой одну из самых трудноразрешимых загадок в истории Сибири. Вот посмотрите, что тут Алим изобразил – это орден «Освобождение Сибири». В основе его сильно стилизованная снежинка-звездочка. В центре ордена помещен герб Сибири с присоединенным к нему наверху старым гербом России, двуглавым орлом, но без корон, как указание на то, что Сибирь принадлежит России. Для выражения природных богатств Сибири между концами ордена изображены: вверху – кедровые ветки с шишками, чуть ниже – два горностая и совсем внизу головы мамонтов, с характерными для них бивнями. Присутствие на ордене мечей означает, что им награждались военные.
– Мало ли чего дети не нарисуют – у них фантазия, – закинул крючок Ермаков.
– Не совсем так, – горячо возразил ученый. – Дело в том, что орден срисован с натуры, и это единственное дошедшее до нас изображение ордена. До сих пор у фалеристов-коллекционеров имелось лишь словесное описание ордена и только: Ни одного экземпляра ордена, ни его фотографии или рисунка не обнаружено, за исключением вот этого. А ведь орденов было изготовлено немало. Знаки разных степеней отличались и размерами и материалами. Применялись золото, серебро, эмаль, покрытие финифтью и украшения из самоцветных камней, мелкого жемчуга и малахита.
– Борис Петрович, вы – фалерист? – снова уточнил Ермаков, записывая.
– Есть грех, с детства увлекаюсь. Может, оттого и пошел учиться на истфак.
– И что же это за орден, кто его учредил? – снова потянул ниточку Ермаков.
– О, это история давняя и темная, – Больной устроил руку на перевязи и сам устроился поудобнее. Проявленное внимание его явно воодушевляло. – Появление этого ордена связано с именем интереснейшей личности – Петра Васильевича Вологодского, бывшего председателя Совета министров Сибирского, Всероссийского и колчаковского правительств. Дальновидный, не в пример Колчаку, политик, провозгласив 4 июля 1918 года «независимость Сибири», Петр Вологодский позаботился о символике и атрибутике государственности: бело-зеленое знамя и ордена. В РСФСР в то время появился орден боевого Красного Знамени. А Вологодский учредил свой, «Освобождение Сибири», отмененный потом Колчаком. Сотни, а может, тысячи изготовленных из драгоценных материалов и оставшихся неврученными орденов осели в казне Колчака. Есть отрывочные сведения, что ордена присоединили к золотому запасу России, ни для кого не секрет, что часть этих сокровищ потерялась при отступлении колчаковцев на восток и до сих пор не найдена. Есть другие сведения и сохранились даже дневники одного из участников события о том, что поздней осенью 1919 года белогвардейский пароход причалил ночью к безлюдному берегу Оби как раз в этих местах и офицеры спрятали в лесу тяжелые ящики: по реке уже шла шуга и пароход мог вмерзнуть в лед.