Горечь и обида на весь несправедливо устроенный мир переполняли Миронова, когда насквозь пропитанный пылью всех проселков автобус выплюнул его у невзрачной двухэтажки, по недоразумению наименованной гостиницей. Ничтожные размеры гостиницы компенсировались грандиозностью анкеты для желающих поселиться, содержанием обязательных для заполнения граф наводившей на мысль, что она происходит из Министерства иностранных дел и предназначена для лиц, собирающихся раз и навсегда расстаться с советским гражданством, чтобы выехать за рубеж для вступления в наследственные права на имущество мультимиллионера Моргана. Попав, видимо по чистому недоразумению, в районный центр Умрихино, анкета эта так приглянулась начальству, что была утверждена в качестве непременной для всех претендующих на койко-место в заезжей избе под вывеской «гостиница Умрихино». Однако вполне вероятно, что разработчик анкеты мог быть и специалистом-аналитиком внешней разведки, получившим спецзадание – отловить заброшенных в коммунальное хозяйство района Мату Хари и Джеймса Бонда.
– И все эти бесчисленные графы я должен заполнить? – иронично поинтересовался Миронов у дамы под аншлагом «администратор».
– Безусловно, – заступилась за честь гостиницы административная дама. Ее утверждение Антон решил проверить. В графе 18 на вопрос «куда приехал» ответил: «в Умрихино». В графе 19 – «зачем приехал» – написал: «пока не знаю». В графе 20 – «цель приезда» каллиграфически вывел: «ограбление банка». Дальше следовало дать подписку, что Миронов выедет по первому требованию администрации, не будет курить и распивать спиртные напитки, петь песни по ночам, а будет соблюдать пожарную безопасность и тушить свет уходя. Административная дама мельком глянула в первые графы, бросила анкету в ящик стола и предложила постояльцу самостоятельно пройти в номер, поскольку он не запирается. Утомленный долгой дорогой и не менее длинной анкетой, Антон рухнул на видавшую еще нашествие белочехов кровать и, несмотря на то, что кровать-пенсионерка отзывалась возмущенным скрипом на каждый его выдох, заснул, как провалился. Снилась ему Татьяна со сломанным пионом в руке. А на пальце – кольцо с зеленым гранатом.
Бывший тесть Антона тем временем коротал вечер за изучением тезисов двадцать первого съезда. От этого занятия его отвлек телефон: звонил старый приятель по Высшей партийной школе – умрихинский первый секретарь. После обмена обычными в таких случаях любезностями, умрихинский Первый конфиденциальным тоном сообщил, как бы между прочим:
– Тут у меня твой зятек в командировке...
– Бывший, бывший зятек, – поспешил его поправить бывший Антонов тесть. – Пришлось ради благополучия семьи с ним расстаться: с отклонениями оказался. Ну и что он опять учудил?
– Я, Данила Софронович, потому с вами и советуюсь, что отклонения обнаружились: представляете, в анкете написал, что цель приезда – ограбление банка. А ведь анкета – документ. Я же прореагировать обязан: вдруг что?
– Это он может, – подтвердил бывший тесть. И непонятно, на что намекнул: то ли на запись в анкете, то ли на ограбление. – Ему бы под наблюдение: он же из детдомовцев и какая у него наследственность, одному Богу известно. Опять же профессию и нервное переутомление нельзя не учитывать. Не исключено, как ты намекаешь. Мы за ним и раньше замечали. Я бы на месте консультацию специалистов организовал, да, понимаешь, психиатрия дело тонкое, огласка для меня нежелательна. Кому нужны сплетни про зятя, хотя и бывшего. А у тебя на руках документ – вот ты и реагируй как положено.
– Ясно, Данила Софроныч, – понял намек умрихинский Первый. – Я распоряжусь, чтобы его понаблюдали. Вдруг он на самом деле помешался на ограблении – отвечай за него потом.