Новенькая «Победа» остановилась по требованию милиционера. «На задержание! – строго предупредил шофера сержант и приказал мне: – Садись сзади!» К Тамаркиному дому подкатили с шумом: захлопали дверцами машины, сверкнули по окнам фарами. Кустышев приказал шоферу ждать и с грохотом растворил калитку. Пинком утихомирив взбеленившуюся Альфу, он освободил входную дверь от припиравшего ее черенка и передал его мне: «Встань у выхода и, если будут выбегать, – бей по головам!» Нервное состояние друга передалось и мне: с палкой на изготовку я занял позицию на крыльце. Сашка, с пистолетом на боевом взводе, разбежался и ударом плеча сорвал дверь с крючка – она распахнулась внутрь, обнажив черную тьму сеней. Сержант проскочил через нее не задерживаясь в светлое тепло дома. Оттолкнув растерянную Тамарку, проверил кухню, спальню, шифоньер – никого! В бешенстве выскочил дважды обманутый муж на крыльцо и немедленно получил сокрушительный удар по воспаленной голове березовой палкой. Толстая милицейская шапка смогла ослабить удар, но все равно ноги у ревнивца подкосились и он рухнул на мерзлые доски крыльца, инстинктивно нажав на гашетку. Одновременно с выстрелом из-за двери темных сеней метнулась к калитке долговязая фигура. Перешагнув через замертво распластанного хозяина, она кинулась к ожидавшей «Победе» и хлопнула дверцей кабины: «Гони отсюда, пока жив!» Машина сорвалась с места и исчезла за углом. И немедленно в дверном проеме появилась Тамара со сторублевкой в руке: «Беги, пока Сашка не очнулся – застрелит! Запомни – ничего не было. А это тебе на такси», – и торопливо сунула купюру в карман моей телогрейки. Я не заставил себя уговаривать. Уходя, я слышал, как она причитает над муженьком: «Сашенька, родненький! За что тебя! Бандиты!»
Происшествие, несмотря на талантливую ложь в оправдание, не осталось для сержанта безнаказанным. С ответственного поста его сняли и перевели на место беспокойное и непрестижное: на деревянный мост через Туру. Был такой мост в нашем городе, на месте впадения в Туру речки Тюменки, которая, как обнаружили краеведы, берет свое начало из железнодорожной бани. Тюменка несет свои мыльные воды по дну глубокого и разветвленного оврага, склоны которого густо поросли чертополохом, лопухами и крапивой вперемежку с таловыми кустами и тополями. Из-за непроходимости зарослей или по другой причине, но место это издавна пользовалось дурной славой, и отцы города с давних времен всегда считали необходимым держать здесь постового. Туда и направили нашего героя. И все бы ничего, да только тем летом двое заключенных совершили дерзкий побег из мест лишения свободы и укрылись в густых зарослях вокруг Тюмени. Оттуда, из глубокой норы, совершали они свои разбойные набеги на сараи и курятники горожан, пока один из них не наткнулся на постового Кустышева, который не дремал.
Предыстория этого дерзкого побега достаточно занимательна и заслуживает, чтобы о ней рассказали подробнее. Был в Тюмени между пединститутом и сельхозтехникумом очень уютный зеленый уголок под названием «сад пионеров». Школьников там ожидали зеленые беседки, светлая читальня, веселые аттракционы с шумными массовиками, тихий шахматный клуб и спортивные снаряды. Но главной достопримечательностью считался живой уголок, в котором помимо обычной мелкой живности, вроде ежей, зайцев и морских свинок, имелась еще и клетка с двумя лисичками. Лисички привыкли не бояться людей, но не хотели привыкать к неволе. Сидеть бы им за решеткой до облысения хвостов, когда бы не административный зуд тогдашних градоначальников, надумавших ликвидировать зеленый уголок, а на его месте сделать асфальтовую площадку с памятником революции посередине. Надо заметить, что памятник этот в саду пионеров стоял издавна и цветы возле него не увядали. Но вот беда: за деревьями он не просматривался и не впечатлял. А решетчатая ограда вызывала ненужные ассоциации и не позволяла устраивать к нему общенародные шествия. Плюс еще рядом аттракционы и ребятишки взад-вперед взапуски носятся. Несерьезно все это, непродуманно оказалось. Могила героев должна взывать к раздумью и почтению. И не иначе.
Короче – аттракционы поломали. Массовиков и библиотеку передали во вновь отстроенный Дом пионеров, а живой уголок подарили школе-интернату, которая открылась в бывшем коммерческом училище, сразу за мостом через Тюменку. В этой школе оторванные от семей дети так же скучали, как и подаренные им зверята. Может быть, именно из-за этого сходства душ сочувственная детская рука открыла однажды ночью клетку с лисичками, и те не замедлили улизнуть в покрытый бурьяном лог. Да там и остались.