– А есть еще шайтан Мастерко, – продолжал Кустышев. – С виду лоскутный мешок. К нему серебряная тарелка пришита. А внутри жертвенные идолу меха: самые лучшие соболя, куницы, песцы, лисы...
«Если не врет Кустышев, то что-то в его рассказе есть, – размышлял Ермаков. – В магазине одежда пропала и нигде в поселке не объявилась. Это один факт. На лисятнике как раз целый мешок лисьих шкур украден – это второй факт. Ваську в этот день в поселке не видели – это третий факт. По кладбищам слоняется Васька – это следует взять на заметку. Возле того места, где лесник пропал, – старое хантыйское кладбище и святое место. Неужели это связано?» И Ермаков, озаренный догадкой, поспешил уточнить последнюю деталь:
– Скажи, Александр, а зачем жертвы этой Бабе, если она и сама золотая?
– Обычай у хантов такой – берегут ее, что ли, – пожал плечами Александр. – Иноплеменникам не положено видеть их идола. Допустим, забредет русский охотник в их святое место, наткнется на Золотую Бабу – тут уж ему не сдобровать, шаманская стража живым из тайги не выпустит: убьют и кровью лицо Бабе вымажут, чтобы к своим добрее была.
– Чушь собачья! – не поверил капитан. – А тебе об этом откуда известно?
– Как мне, зырянину, о ней не знать – у нас о Зарни-ань все помнят. Коми-зыряне ей тоже поклонялись, а когда христианство приняли, то перестали. Поэтому зырянам о ней говорить можно, а хантам нельзя. Попробуй спроси у ханта о Золотой Бабе – отвернется и скажет, что не знает. А тем, кто о ней обмолвится, Баба свирепо мстит.
У капитана глаза округлились – растерялся он от неожиданной информации. Не поймет, то ли бред, то ли сказка, или, может, и чистая правда на него обрушилась. Не верилось, что где-то в ближней тайге сохраняется идол из чистого золота, одетый в шевитовый костюм из магазина. А вокруг него развешаны чернобурки, и у ног убитый в жертву лесник Батурин. Бред, какой и во сне не привидится. Тем не менее отметать версию не решился и еще уточнил у Кустышева:
– А Половинка, где батуринскую лодку нашли, тоже святым местом считается?
– Что ни на есть святым и шайтанским, – кивнул головой Александр. – Да еще и проклятым – там люди часто теряются. Говорят, лет десять назад...
Не будем дальше их слушать: Кустышев в среде халеев поднаторел вешать лапшу на уши. И на этот раз делал это особенно вдохновенно и с удовольствием. В результате у Ермакова никакого протокола не получилось, а возникла неодолимая, как рвота, потребность прогуляться и освежиться. Версия о ритуальном убийстве из озорства или издевательства, подброшенная капитану Кустышевым, требовала тщательного осмысления и консультаций со знатоками, которых в поселке насчитывалось всего три. Первый директор школы, историк и краевед, в данный момент отдыхал где-то на югах, а двое других сами могли быть отнесены к категории подозреваемых. Тем не менее побеседовать с этнографом и стариком Проломкиным следовало.
Проломкина капитан нашел на берегу возле удочек. Удобно устроившись на бревнышках, старик покуривал, подремывал и грелся на солнышке. Появление Ермакова потревожило его приятное одиночество и нарушило тишину, но Проломкин неудовольствия не выказал, а невозмутимо ответил на приветствие и снова замолчал. Судя по всему, на доверительный разговор рассчитывать не приходилось, и Ермаков решил особо со стариком не церемониться.
– Дедушка, – без обиняков начал он, – правду ли говорят, что на Половинке раньше шибко большой шайтан стоял?
– Пусть говорят, – Проломкин невозмутимо выпустил струйку табачного дыма и отвернулся от Ермакова, как отворачиваются от порыва ветра. Вопрос ему явно не понравился, но Ермаков решил не отступаться.
– Ике! – продолжил он. – Ты этого шайтана видел? Правда, что он из золота?
Проломкин сплюнул, сморщился от досады на надоедливого русского и пробормотал явно нехотя:
– Не знаю, не помню. Может, и видел, а может, и нет. Старый я плохо вижу, плохо слышу, все забываю. Говорили, была у хантов Золотая Баба на озере Нум-то – «озеро бога» по-русски, – да, когда после восстания туда красноармейцы пришли, Васька Сорум вместе с Шатиным ее перепрятали, а потом друг друга убили. Теперь ее не найдет никто. Если даже мы не знаем, где она, то вам ее как найти? Никак, я думаю.