– Как нарушаю? – не понял Андрей.
– Элементарно, – пояснил серый мужичок. – Живешь больше двух месяцев, на работу устроился, а с прежнего места жительства не выписан и по новому не прописан. Или ты в бегах от милиции и скрываешься?
– Ничего не в бегах, – возразил Андрей. – Я, может, собираюсь по осени в город вернуться.
– Понятно, что ты можешь что-нибудь надумать и даже попытаться уехать, – язвительно подхихикнул милиционер. – Однако если это так и ты хочешь вернуться, то зачем тогда корову купил и жениться собрался?
«Чего это он вокруг меня, как вокруг щучонка, петлю заводит», – встревожился Андрей. Городское дворовое воспитание приучило его не доверять милиции и потому он заерепенился:
– А почему я перед вами отчитываться должен?
На что строгий собеседник ему сугубо официально объявил:
– Молодой человек, вопросы здесь задаю я, а вы обязаны отвечать. Но в порядке исключения на этот ваш вопрос отвечу: я, капитан милиции Ермаков, веду расследование факта пропажи без следа лесника Батурина и в связи с этим намереваюсь допросить всех возможных фигурантов по делу, и вас в их числе. Так что давайте рассказывайте все по порядку.
– Что я должен рассказывать? – заупрямился Андрей.
– Все, с самого начала. По какой причине из Тюмени сбежал и не хочешь прописываться. Про кражу из сапожной мастерской, про кражу винтовки у Клавдия Новосельцева, про то, как стрелял по Виктору Седых.
От нехорошего предчувствия мурашки поползли у Андрея под рубашкой: мусор явно лепил ему дело. Верно, был у них в городе зимой такой случай. Неизвестные сломали на рынке сапожную будку и унесли шесть пар новеньких сапог. А в марте, когда потекли ручьи, вытаял из сугроба в их проходном дворе мешок с этими самыми сапогами. Дворничиха их сразу же в милицию сдала, а потом целую неделю участковый по квартирам ходил, допытывался: что-нибудь знаете или видели? Но вот откуда этому серому капитану про тюменские дела известно – непонятно. Неужели вредная дворничиха из-за давней неприязни ко всем мальчишкам, а особенно к Андрею, на него бессовестно накапала, и теперь этот серый приехал Андрею дело шить? Если так – худо. Чуть промахнешься – и упекут за здорово живешь. Лучше про сапоги вообще молчать, как будто того злосчастного мешка и в глаза не видел. На нет и суда нет.
– Не стрелял я в Витьку Седых, – решительно отрекся Андрей.
– Ну это ты зря, парень, – усмехнулся серый. – Милиции все известно, даже про сапоги. Как сломали вы с приятелем замок на сапожной, набили мешок и закопали в своем дворе, а дворничиха его нашла. Твой подельник во всем признался и тебя назвал. Он сидит, а ты сумел улизнуть и здесь прячешься, – вдохновенно врал милиционер. Врал, потому что никакого дела по той сапожной краже никогда не возбуждалось. Когда бестолковая дворничиха, сама всегда полуразутая, приволокла в отделение мешок новых сапог, дежурные оценили их качество и, так как потерпевшие не объявились, поделили обувь между собой. Одни из тех сапог сейчас были на ногах капитана. А ограбленные сапожники, все как один бывшие зеки, в милицию обращаться с заявлением и не подумали: подлянка это. Но Андрей об этом знать не мог, а потому Ермаков, наткнувшись в штампе о прописке на знакомый адрес, потянул наудачу за эту ниточку, не столько в надежде распутать клубочек давнего дела, сколько из привычки на всех искать компромат.
– И по Виктору ты стрелял, как я понимаю, из ревности. Как мне тут показывают, – капитан тряхнул ворохом исписанных листков, – жениться ты собирался на Зое Михайловой. Серьезно собирался, даже корову купил. А приятель твой на глазах у всех ее в кусты водил. Такого, понятно, никакой характер не выдержит, а особенно такой, как у тебя, городской и занозистый. Вот ты и выстрелил по приятелю.
– Не стрелял я в него, – попробовал оправдаться Андрей.
– Ну что ты заладил: не стрелял, не стрелял, – передразнил его капитан. – Свидетели утверждают, что когда из балагана на выстрел повыскакивали, то у костра ты один стоял и ружье возле валялось.
– Я у самого выхода спал, потому и выскочил первым.
– Так и запишем: я лег у самого выхода, чтобы при необходимости выбраться наружу, не тревожить остальных косарей. Согласен?
– Согласен, – не понял подвоха Андрей.
– Вот и прекрасно, – удовлетворительно потер руки капитан. – Честное признание облегчает вину. Пишем дальше: утром, увидев, что Виктор Седых опять пошел на свидание к Зое Михайловой, я потихоньку вылез, украдкой взял чужое ружье и выстрелил ему вслед. От сильной отдачи ружье выпало у меня из рук. Так меня и застали косари, вылезшие на выстрел из балагана.