По убеждению Ермакова, наглецов, подобных Пипкину, следовало изолировать на время дознания, чтобы не уклонялись и не прятались от милиции. Да вот беда – закрыть некуда, подходящего помещения не сыскать. Допустим, подходит для такой цели старый засольный пункт: стены и двери из пушки не прошибешь, окон и вовсе нет, но опять же охранять некому, да надо еще и выводить оправляться и, главное, кормить. Решить такую задачу Ермакову не по силам, да и не к чему. Проще задержать и доставить в Вартовск. Там можно и допрашивать без хлопот. Но если каждого свидетеля в Вартовск тащить, то за это не похвалят.
Пипкина, конечно, при всем желании изолировать не удастся, а вот Андрея следует обязательно – в этом Ермаков уверился, и свою уверенность спешил подкрепить уликами. Одной из них должен был стать пыж из патрона, снаряженного Андреем, другой – схема и протокол осмотра места происшествия на Половинке, третьей, основной – труп лесника Батурина, который из озера никуда не денется и всплывет рано или поздно. Пуля из трупа и станет самой главной уликой против Андрея. Но предварительно следовало изъять ружье и патронташ, чтобы было с чем идентифицировать пулю из трупа.
В самых глубинах своей душонки Ермаков прятал надежду, что если раскроет убийство, то на преступника повесит и кражу винтовки, и все остальное – виновному в убийстве, если он чужую кражу на себя примет, срока не добавится. С этой точки зрения
Андрей как главный преступник Ермакова мало устраивал, так как, при всем желании, на него ограбление магазина и лисятника не повесить, поскольку в поселке и поблизости его тогда не было. Но не исключалось, что Андрей вошел в преступную группу в составе Мариман, Лосятник, Пипкин в качестве «шестерки»-исполнителя. И если удастся доказать, что поездка за мхом на Половинку, когда там находился лесник, не случайное совпадение, а преднамеренное действие, то и выстрел наугад становится осмысленным и обретает конкретную цель. Вопрос о мотивации преступления Ермаков оставил на потом: надеялся, что когда Андрей получит обвинение в убийстве, то не выдержит, расколется и выдаст своих наставников и подельников. Однако Пипкина следовало допросить раньше и изолировать от мальчишки, чтобы не допустить между ними консультаций и сговора.
Потому и торопился сыщик опередить Андрея и взять предварительные показания у Пипкина. Но, поспешая, тем не менее опоздал, к вящей своей досаде: Пипкина в бане не оказалось, а в предбаннике хаос и разбросанные вещи указывали на поспешное бегство их хозяина. Ермаков тщательно осмотрел мешок; прощупал и чуть ли не обнюхал каждую тряпку, но ничего существенно интересного не обнаружил, за исключением пожелтевшей газеты «Труд» с портретом Хрущева на трибуне двадцатого съезда, сохранившей форму свертка, в котором, судя по размерам и потертостям на сгибах, могла храниться значительная сумма. Но ни денег, ни документов среди вещей не оказалось. Зато обнаружилась пустая бутылка из-под «Зубровки», которую капитан с предосторожностями извлек из-под лавки и аккуратно завернул все в ту же газету с целью снятия отпечатков пальцев, если дальнейшие события этого потребуют. Хотя вполне вероятно, что Пипкин никуда не сбегал и не терялся, а сидел в это время где-нибудь у сударушки, попивал чаек с голубичным вареньем и посмеивался над употевшим от усердия сыщиком. Поэтому первый вопрос, который Ермаков задал Марье Ивановне, когда вошел в ее дом, не видела ли она Пипкина.
Бабуся обрадовалась милиционеру как родному сыну, принялась хлопотать, собирать на стол и наливать из крынок, одновременно сообщая, что, конечно, Пипкина она видела, да и как ей не видеть – не слепая. И что разминулась она с ним на тропинке в экспедицию, по которой Пипкин шлепал галошами на босу ногу и с красной после бани мордой. И что немного погодя промчался за ним вдогонку оглашенный Борька Лосятник с полной торбой бутылок. А значит, пьют они тепереча где ни есть под кустом вместе, а если не пьют, то уже упились и дрыхнут без задних ног на ветерке и свежем воздухе, и осуждать их за это никак нельзя, а другого от них и ожидать невозможно, потому как оба холостые и смирные и, выпивши, по поселку с песнями не слоняются, девок и баб не щупают, а только спят как миленькие. А когда человек пьян, да умен – два угодья в нем. И что...
На этом месте Ермаков успел вставить словечко, перебить и остановить не в меру разговорчивую бабусю – и попросил показать ружье, с которым Андрей охотился.