Ботан был на месте, ждал меня.
– Привет, Сен, – сказал он, пожимая мою руку, – как дела?
– Привет, – ответил я с улыбкой, – как обычно. Скучно, но ты мне что-то интересное обещал показать.
Спустившись с Ботаном на особо засекреченные уровни, мы попали в специальный кабинет для переговоров. Я немного напрягся: то, что мы оказались в этом кабинете, свидетельствовало о том, что Ботан будет говорить об очень серьезных вещах.
– Леха, ты в курсе, чем мы занимались в последнее время?
– Примерно. Что-то связанное с Сигмарами и реаниматорами, но это все, что я знаю, – я пожал плечами. – Проясни обстановку.
– Ну, начну с самого безобидного и пойду по нарастающей.
– О, у вас тут целый сонм открытий? – усмехнулся я. – Ну, давай, срывай покровы.
– Первая новость: мы сделали новый мыслеинтерфейс…
Хомяк внутри меня беспокойно заворочался во сне.
– …Теперь им можно пользоваться, не отключаясь от внешнего мира, синхронизация проходит успешно.
Хомяк проснулся и заинтересованно прислушался.
– Есть одно но: для его использования нужно еще одно изобретение. Поэтому переходим к новости два: мы создали имплант, который позволяет распараллеливать сознание.
Хомяк нахмурился, он не очень понял, зачем распараллеливать сознание.
– То есть создать до шести потоков мыслей. При этом, естественно, личностная матрица будет у главного управляющего потока.
Хомяк улыбнулся в предвкушении.
– Управляющий поток может отдать разработку идеи одному потоку и заниматься другим.
Слова Ботана доносились словно издалека, мои мысли были сейчас хомячковые. Хомяк просил, нет, он требовал вшить себе такой мыслеинтерфейс. Вновь прислушался.
– Каждый поток по производительности, если можно так сказать, равен изначальному сознанию. Достигается это за счет включения неиспользуемых участков мозга. Но и тут есть но: из-за вмешательства мозг быстрее старится и скорость отмирания нейронов увеличивается. К тому же имплант содержит в себе квантовый компьютер, не очень мощный…
У хомяка потекла слюна.
– …термоядерный взрыв точно не рассчитать, но в качестве своеобразного калькулятора и винчестера подойдет. Поэтому мозг умрет примерно через год использования…
У хомяка появились слезы на глазах.
– …если не третье: мы смогли, наконец, собрать нанороботов, аналогичных полноценному реаниматору.
Хомяк забился в истерике.
«Убейте меня, ибо я не верую».
Даже шизофрению проняло.
– Подожди, подожди, Ботан, не части! – я нахмурился. – Насчет последнего. Я правильно понял, что вы фактически создали эликсир из вечной молодости, бессмертия и регенерации?
– Ну примерно да.
– Данные засекретить. Всех занятых в эксперименте ученых под психоблокаду, – отдал распоряжение я и встал. – Слишком передовая технология. Надо все просчитать, а то как бы война из-за нее не началась… И обычные-то реаниматоры поперек горла у всего остального мира стоят, а за это… трудно предсказать реакцию.
Я закурил. Настроение улучшилось, команды Ботана действительно хорошо поработали. Надо будет личный реаниматор Императору вшить, чтобы ненароком не загнулся. Я затянулся и спросил:
– Это, как понимаю, все? Тогда, думаю, мы сделаем следующее…
– Я не сказал главного. – я напрягся и сел. – Мы научились создавать Сигмары во взрослом человеческом мозге.
«Прямо лицом об стену».
Я вздрогнул и медленно проговорил:
– Надеюсь, это шутка?
– Нет, не шутка. Мощность, конечно же, не как у полноценного Сигмара, в среднем три-четыре процента, но стоимость такой операции дешевле производства классического Сигмара порядков на десять, – зачастил Ботан.
– Стоп! Примолкни! Дай подумать. – Не надо быть Сигмаром, чтобы предсказать последствия. Я начал размышлять вслух: – Если об этой технологии узнает Содружество или наши восточные друзья, то четвертая Мировая война начнется через пять минут. Расу сверхразумов никто рядом с собой не потерпит. – Я пришел в себя. – Кто занимался исследованиями?
– Команда жнецов, так ты их вроде бы называешь.
– А! Твои аморальные ублюдки. Хорошо. Насколько я помню, они не имеют выхода с этих уровней? И, значит, не смогут вынести технологию наружу. Сколько подопытных погибло в результате экспериментов, лучше не спрашивать?
– Да, не спрашивай, – скривился Ботан. Опыты над людьми были для него больной темой. Но, с другой стороны, людьми подопытных назвать было сложно: в лаборатории к Ботану попадали исключительно маньяки, насильники и прочая мразь. За простое убийство к нему не отправляли.