— Да, что с тобой такое? Чего ты взъелся? — спросил Тор.
— Угадать сложно, что ли? — саркастически сказал я, — может, потому что меня едва не убили? Извини, но нервишки у меня сейчас пошаливают…
Я глотнул воды из фляги и продолжил говорить:
— Делаем так. Я сейчас иду к бывшим рабам и говорю с ними, а ты проверь, что оставшиеся трое мертвы, а эту падаль, — я кивнул в сторону нашего пленника, — проверь, чтобы падаль была покрепче связана. У него сегодня будет бессонная ночь…
— Хорошо, — ответил Тор и пошел выполнять поручения.
Я глотнул воды и пошел к троице. Троица следила за мной испуганными глазами.
„Наверно, ты и вправду неважно выглядишь“.
Угу, меня на их глазах убили, а потом я воскрес. Есть повод для беспокойства.
Подойдя к бывшим рабам, я сел напротив и снова приложился к фляге. Пить хотелось неимоверно.
„Давай коли их, пусть режут правду матку!“
Да подожди ты, не спеши.
Оглядел троицу. Два парня и девушка. Парням лет по 15–16, девушка чуть старше. Одеты в весьма потрепанную одежду. Парнишки, похоже, братья, вероятно, погодки, оба уже достаточно высокие и крепкие. Девушка, насколько я мог судить по сидящей позе, стройная симпатичная брюнетка с огромными глазами черного цвета. Подрастёт, отбою от женихов не будет.
„Не о том думаешь!“
Да, тут ты прав. Перейдем к делу.
— Успокоились? — спросил я. Дождавшись кивков, продолжил, — меня зовут Сен, того — Торрен. Сейчас я задам несколько вопросов, вы отвечаете быстро и сжато, по порядку. Ясно?
Они все вместе ответили 'да'.
— Еще раз, отвечаете быстро и сжато, по порядку, — сделал упор на последней слове, — ясно?
— Да.
— Да.
— Да.
— Уже лучше. Первый вопрос, этих, — небрежный кивок назад, — было четверо или еще есть?
— Четверо.
— Четыре.
— Больше никого не было, — последней ответила девушка.
Это хорошо, что больше никого нет. А то еще один такой бой мы с Тором не выдержим уже чисто психологически.
— Как зовут? — продолжим допросик.
— Родигес, — ответил парнишка помоложе.
— Фериш, — это постарше.
— Джула, — ну и девушка после всех. Дискриминация в действии.
— Сколько лет?
— 13.
— 14.
— 16.
„Что-то парни не похожи на 13 и 14 лет…“
— Что-то вы не похожи на свой возраст, — задал я резонный вопрос, — почему?
— С нами отец занимался воинским искусством, — ответил Фериш, — со всеми, с Джулой, конечно, меньше. Но занимался.
— Ясно, о вашем отце позже поговорим. Наверно завтра.
То есть они братья и сестра. Ладненько. Чего бы их еще спросить?
„Спроси, не насиловали ли их, а то мало ли… в таком возрасте от этого башку снесёт влегкую…“
Хоть какая-то дельная мысль, молодец голос. Пока не буду Ботана просить тебя убрать. И вправду, иметь малолетнего психа, которого хоть немного учили пользоваться оружием, мало приятного.
— Кого-нибудь из вас насиловали эти? — кивок назад, — или не эти, неважно.
Троекратное нет, но Родигес отвел глаза.
— Не врать, — повысил голос я, — кого-нибудь насиловали?
Опять троекратное нет, но Родигес твердо посмотрел мне в глаза, чересчур твердо.
— Что ж, попробуем по-другому, кого из вас пробовали изнасиловать? — спросил я, не сводя глаз с Родигеса.
Попал. Родигес ответил:
— Меня, — опустил глаза и со злостью произнес, — но не получилось! Мразь!
— Кто и как? — обратился я к Джуле.
— Вот этот арбалетчик, — Джула скромно показала рукой на пленника, которого пеленал Торрен.
— Подожди, — сказал я Джуле и, повернушвись, крикнул Торррену, — Тор допроси пока эту гниду.
Услышав ответное ага, повернулся обратно и спросил, как и когда.
— Как только нас привели, попытался пристать к Роду, — тут она всхлипнула.
— Не реветь, уже всё хорошо, — рявкнул я. Сейчас я как-то не настроен успокаивать женщин. — Продолжай.
— Ну, пытался он, а их главный, этот, ну которого вы зарезали, рявкнул, чтобы не портил товар и в наказание отправил его сидеть на дерево, а потом вы…, - под конец она уже затараторила.
— Так, стоп, — остановил Джулу жестом, — готовить в походных условиях умеешь?
— Конечно, — ответила она, — папа…
— Про папу потом, завтра, — снова оборвал я, — сейчас берешь братьев, ищешь припасов и начинайте готовить ужин, а мы пока пообщаемся с одной личностью. Вас не обидим, обещаю. Всё ясно?
— Да.
— Тогда выполнять.
Я сходил за своим мешком, который бросил в начале боя, взял его и пошел к костру. У костра достал папиросу, закурил её и пошел к Торрену.
— Разговорил? — спросил я, затягиваясь.
— Нет… молчит сука.
Я достал нож, подаренный Торреном, и разжал челюсть пленника.
— Хм… язык вроде есть. Не немой, кажется, — пробормотал вслух я, и ласково обратился к работорговцу, — что же ты молчишь? Выговорись, легче станет. Может, душу облегчишь, а?
Пленник промолчал. Зря он так.
— Торрен, ты можешь принести свой точильный камень и пару палочек по пять миллиметров в диаметре, — спросил я, так как мне камень был без надобности, кермит не точится.
Торрен удивленно посмотрел на меня, но ушел. Я спокойно сел на землю рядом с пленником и насладился сигаретой. Работорговец косил на меня глазами, но молчал.
— Что же ты молчишь, поговори, точно легче будет, я тебе это обещаю, — начал мягенько обрабатывать пленника, — а то смотри, ты меня подстрелил, а я этого жутко не люблю. Прямо таки ненавижу. А когда я расстроен, это плохо, поверь мне.
— Главное между людьми что? — продолжил я, в очередной раз затянувшись, — главное между людьми — это доверие. Доверься мне и всё будет хорошо…
„Ты говоришь, как психиатр“.
Что есть, то есть. За время моего монолога, Тор успел обернуться обратно.
— Даю последний шанс, чтобы начать сотрудничать с нами, — увещал я, — потом будет уже поздно. Даю полминуты на раздумья. Время пошло.
Папироса почти кончилась, с жалостью докурил и потушил об землю.
— Ты его пытать собрался? — шепотом на ухо спросил Тор.
— Да, а что такого? Ты против что ли? Кстати, говори громче, шептать необязательно.
— Да нет, не против, но… ну, как бы это не по-дворянски. Да и уметь надо… — уже нормальным голосом сказал Торрен.
— Ну, я буду неправильным дворянином, а уметь… теория у меня есть, — теория у меня действительно было хороша. Когда раскрывали старый заговор против прошлого Императора, мне пришлось на стольких допросах побывать… виртуозы своего дела, эти имперские палачи. Вначале я конечно блевал по черному, а потом ничего, пообвык, — так что буду нарабатывать практику. Будем считать это лабораторной работой.
— Ты уверен? — поинтересовался Тор.
— Не хочешь смотреть, уходи, — отрезал я, — эта сука меня чуть к моим богам не отправила, а ты тут сопли жевать вздумал.
— Я все же останусь, — после секундного раздумья сказал друг. Да, и в правду друг. За это время общего пути мы с ним неплохо сдружились. И даже сейчас он принял меня таким, какой я есть, хотя половина моих знакомых такие рожи бы состроила.
— Время вышло, — обрадовал я свою лабораторную работу, — будем сотрудничать или нет?
Молчание было мне ответом.
— Ты сам выбрал свою смерть, — проговорил я жестко, — говорить, что „извини, ничего личного“ не буду, личное есть. Так что приступим.
— Тор раскрой ему челюсть ножом, как я раньше делал.
Тор справился быстро, хотя пленник начал активно биться.
Лежи блядина тихо, не мешай работать, — я с трудом вставил палочку в основание между челюстей. Теперь пациент стал как у стоматолога.
— Начнем с зубов, — сказал я Тору, — говорить он и без них сможет, плюс ни от боли, ни от потери крови он не умрет. Сейчас поработает точилкой.
— От тебя я хочу знать твоё имя, имя твоих напарников и что вы тут делали, — это я уже к пленнику, — больше слов, меньше боли. Запомни это, мразь.