— Вы, разумеется, имеете в виду масонов? — спросил Себастьян.
— Их, и не только. Также тамплиеров «Строгого устава».
Никаких сомнений не оставалось: король Фридрих V сообщил князю о своем вступлении в орден тамплиеров.
— Это слабость со стороны столь могущественного человека, у которого, к сожалению, оказались плохие советчики, — ответил Себастьян. — Все, что возвышает ум, может вести лишь к Создателю. В этих орденах нет ничего пагубного. Его Святейшеству было бы там вполне комфортно.
Эта острота была встречена дружным смехом.
— Но и протестантская церковь не лишена предубеждений своей католической сестры, — добавил Себастьян. — Прогресс всегда вызывает ту же реакцию: религии откровения настойчиво утверждают, что все уже давно сказано, что под солнцем нет ничего нового, а тот, кто уверяет, будто проповедует новые истины, — вероотступник, достойный смертной казни. Подобное можно отыскать даже у магометан. В двенадцатом веке один знаменитый арабский ученый, Аль Тазали, ужаснулся тому, что обнаружил в рукописях греческих философов, ученых и математиков, переведенных на арабский язык. Ему показалось, что под угрозой находятся самые основы магометанской веры. И тогда он написал труд, озаглавленный «Заблуждения философов».
Себастьян даже процитировал название произведения по-арабски: «Тахаффут эль-фаласифах». Присутствующие были очарованы.
— Вы говорите по-арабски, граф? — осведомилась княгиня.
— Да, ваша светлость.
Его признание было встречено восхищенным шепотом.
— Сударь, вы верующий человек? — поинтересовалась другая дама.
— Как не быть верующим, если постоянно осознаешь чудеса природы и божественный гений?
Услышав этот ответ, каждый утвердился в мысли, что граф де Сен-Жермен и в самом деле человек выдающийся и что этот вечер — самый интересный и поучительный из всех, что были ими прожиты. Впрочем, время было уже позднее, и гости начинали расходиться.
— Вчера вы нам поведали, граф, — сказала княгиня, — об универсальной силе, которая правит небесными телами и обитателями Земли. Следует ли это понимать, что она среди нас?
— Да, ваша светлость.
— Но разве наш разум не имеет над ней власти? Неужели мы только зависим от нее?
— Увы, ваша светлость. То, что нам известно об этой силе, позволяет нам разве что управлять ею по мере наших собственных сил. Время жатвы зависит не от нашей воли, а от времени года, зато мы укрощаем ветер и воду, чтобы заставить вертеться мельницы. Мы извлекаем из растений их целебные свойства. Человеческая изобретательность достигнет и других вершин, — ответил Себастьян, думая об иоахимштальской земле.
— А исчезает ли наша душа, когда мы умираем? — спросила одна из дам.
— Не думаю, сударыня, — ответил Себастьян, размышляя о спиритическом сеансе многолетней давности у герцога Вильгельма Гессен-Кассельского.
— Это возможно проверить? — заинтересовалась княгиня.
Себастьян помолчал; он не имел никакого желания повторять опыт, который не мог контролировать.
— Я это проверил, ваша светлость.
— Это возможно сделать снова? — спросил князь.
Себастьян вздохнул.
— Разумеется, но никогда не знаешь, что может случиться. Силы незримого, как и человеческий разум, непредсказуемы.
Но этот аргумент лишь еще сильнее подстегнул любопытство гостей. Вследствие этого было решено организовать в музыкальном салоне спиритический сеанс.
30. МАЛЕНЬКИЙ ОСЕННИЙ ЭКСПРОМТ В МУЗЫКАЛЬНОМ САЛОНЕ
Шесть человек охотно согласились участвовать. Другие, смущенные осторожностью Себастьяна, предпочли роли наблюдателей. Мужчины и женщины вперемежку расселись вокруг круглого стола и по указанию Себастьяна, который занял место председателя, крепко сцепили руки. Шторы были плотно задернуты. Комнату освещала лишь одна свеча.
Себастьян объяснил, что воззвания должны быть обращены к тому или иному усопшему, и князь принял решение: пусть это будет его отец.
По прошествии нескольких минут тишина в комнате стала какой-то другой: присутствующие были настолько напряжены, что стал заметен малейший шорох. Поскольку никто из зрителей не двигался, казалось, этот едва различимый шум исходил прямо от пола, от деревянной обшивки стен, возможно, от музыкальных инструментов, висящих на стене или брошенных на кресла.
— Я чувствую чье-то дыхание, — прошептала княгиня.
— Отец, это вы? — спросил князь.
Себастьян почувствовал на щеке что-то вроде холодного дуновения. Стол, похоже, сдвинулся с места, а сидящие за ним с трудом сдержали восклицания. Но движение повторилось уже более отчетливо. Казалось, стол ожил.
Какой-то нелепый звук исторг вскрик у княгини: это внезапно зазвучал фагот, к которому между тем никто не притрагивался.
— Отец! — снова закричал князь. — Это вы?
И вновь, словно отвечая на вопрос, фагот издал звук. У участников и зрителей вырвались приглушенные возгласы.
— Должен ли я заказать для вас мессу? — спросил князь.
Фагот издал долгий, заунывный звук, напоминающий хрип. Одна из ножек стола приподнялась, и какая-то дама, участница спиритического сеанса, попыталась вернуть ее на место.
— Она меня не слушается! — простонала бедняжка.
Себастьян поднялся. Контакт оказался прерван. Стол тяжело опустился на место. В воздухе плавало какое-то белесое облачко и, казалось, сгущалось все плотнее. Из тумана возник чей-то призрачный силуэт.
— Но это не мой отец! — воскликнул князь.
— Это женщина, — одновременно выдохнули двое участников сеанса.
Себастьян в самом деле узнал фигуру баронессы Вестерхоф. Черты ее лица — размытые, смутные черты складывались в еле уловимую улыбку. Она подплыла к Себастьяну, скрестив на груди руки, словно прижимая к своему сердцу кого-то невидимого.
Себастьян все понял.
— Тот, о ком вы беспокоитесь, находится в полной безопасности, — сказал он. — Ступайте с миром.
Призрак задрожал, и облачко стало рассеиваться. Несколько мгновений спустя дымок слегка коснулся висящего на стене спинета и извлек из инструмента несколько жалобных нот.
Стол перестал дрожать.
— Я видела достаточно, — задыхаясь, пробормотала княгиня.
Кто-то из присутствующих зажег одну свечу на канделябре, затем другую. От света все инстинктивно зажмурились. Себастьян смог оценить, какое впечатление произвел на гостей спиритический сеанс: лица были бледными и испуганными.
— Кто была эта женщина, с которой вы разговаривали? — спросила княгиня.
— Тень, с которой я некогда был знаком, — ответил Себастьян.
Он почувствовал на себе вопросительные взгляды. Как можно быть знакомым с тенью? Впрочем, от такого человека всего можно было ожидать.
— Сударь! — воскликнул князь, не оправившийся от потрясения. — Я закажу еще одну мессу за упокой души моего отца, но этот опыт мне захочется повторить еще очень не скоро.
— Вы совершенно правы, — заметил Себастьян, — никогда нельзя знать, какая именно душа ответит на призыв. Случаются непредвиденные обстоятельства.
— Какие, например?
— Бывали случаи, когда после появлений духов и откровений участники спиритических сеансов теряли разум. Иногда инфернальные духи пытаются отомстить тем, кто имел дерзость их побеспокоить.
Дамы задрожали.
— Значит, духи могут воздействовать на живых? — спросила одна из них.
— Духи могут всерьез их растревожить, а порой побудить к действию, как призрак короля-отца в шекспировском «Гамлете».
Участники сеанса и зрители опустили головы. Княгиня решила, что для того, чтобы живые несколько воспрянули духом, следует выпить горячего шоколада в библиотеке.
— Вы верите в призраков? — спросил князь у Себастьяна.
— Роджер Бэкон научил меня верить лишь тому, что я вижу собственными глазами, ваша светлость.
— Так вы его видели?
Себастьян кивнул.
На следующий день почти все из тех, кто присутствовал на вчерашнем обеде, пришли просить Себастьяна принять их в орден тамплиеров «Строгого устава», поскольку это был именно тот орден, членом которого являлся сам король.