— Вовсе нет, сэр, вовсе нет! — вскричал мистер Паркер с энтузиазмом. — Как раз наоборот, уверяю вас. Распространенное убеждение, но ошибочное. Возможно, это верно по отношению к большим разросшимся курортам вроде Брайтона, или Уортинга, или Истбурна, но не к такой деревушке, как Сэндитон, самые размеры которой исключают вторжение туда любых зол цивилизации. А ее разрастание, дома, сады, потребность во всем необходимом для отдыха изысканнейшего общества, слагающегося из семей самого благородного происхождения и репутации, чье присутствие всегда благо, обеспечивают беднякам работу, а также всем другим комфорт и всякие улучшения. Нет, сэр, уверяю вас, Сэндитон не то место…
— Я не собираюсь выделять какое-либо место, сэр, — ответил мистер Хейвуд. — Я просто считаю, что наш берег чересчур ими переполнен. Но не лучше ли перенести вас…
— Наш берег чересчур переполнен, — повторил мистер Паркер. — Тут, пожалуй, мы не слишком расходимся. По меньшей мере их более чем достаточно. Наш берег насыщен и не требует добавлений. Достаточно для любых вкусов и любых финансов. А добрые люди, старающиеся пополнить их число, на мой взгляд, нелепы до чрезвычайности и вскоре должны стать жертвами собственных ошибочных расчетов. Такое место, как Сэндитон, сэр, могу я сказать, просто требовалось, было необходимо. Его выделила сама природа. Неопровержимо указала на него. Прекраснейший чистейший морской бриз, как нигде на побережье, что всеми признано, великолепное купание, чудесный твердый песок, глубоководье в десяти ярдах от берега, ни ила, ни водорослей, ни осклизлых камней. Не найти другого места, столь очевидно предназначенного природой курорту для недужных, в котором нуждаются тысячи. Удобнейшее расстояние от Лондона! На полную точно измеренную милю ближе Истбурна. Только подумайте, сэр, какое благо сэкономить целую милю в конце долгой поездки! Но Бриншор, сэр, который, пожалуй, вы имеете в виду, это прошлогодняя попытка двух-трех спекулянтов преобразить убогое селеньице, втиснутое между загнивающим болотом, унылой вересковой пустошью и постоянными наносами разлагающихся водорослей, попытка, которая может завершиться только полным их разочарованием. Чем, во имя здравого смысла, может привлечь Бриншор? Самый нездоровый воздух, отвратительные дороги, омерзительнейшая на вкус вода — ближе трех миль от этого места невозможно надеяться на чашку приличного чая. Ну а почва до того холодная и неплодородная, что на ней и кочана капусты не вырастить! Поверьте, сэр, это точное описание Бриншора, ни в чем не преувеличенное, и если вы слышали о нем что-либо другое…
— Сэр, я никогда прежде ничего о нем не слышал, — сказал мистер Хейвуд. — Понятия не имел, что такое место существует.
— Неужели! Вот, моя дорогая, — обернулся он к жене, — вы видите, чего стоит прославленность Бриншора! Этот джентльмен понятия не имеет, что он существует. Поистине, сэр, мы можем приложить к Бриншору строку поэта Купера, противопоставившего верующую крестьянку Вольтеру: «Не ведала она про мир, лежащий в миле от родного дома».
— Да, ради всего святого, сэр, прилагайте к нему любые стихи, какие хотите. Но я хочу, чтобы что-то приложили к вашей ноге. И по лицу вашей супруги вижу, что она того же мнения и считает, что не стоит более терять времени. А вот и мои девочки идут пригласить вас от своего имени и от имени своей матери. — Из дома вышли три молодые барышни в сопровождении такого же числа служанок. — Я уже недоумевал, как это они не заметили такой суматохи. В такой глуши, как наша, подобное случается редко. И теперь, сэр, поглядим, как лучше перенести вас в дом.
Глава 2
Знакомство, завязавшееся столь странно, оказалось не кратким и не мимолетным. Путешественники оставались в Уиллингдене целых две недели. Вывих мистера Паркера был настолько серьезен, что тронуться в путь раньше он никак не мог. Оказался он в хороших руках. Хейвуды во всех отношениях были респектабельнейшей семьей и окружали мужа с женой всевозможными заботами и вниманием без малейшей навязчивости или претенциозности. За ним попечительно ухаживали, ее утешали и подбодряли. А поскольку все изъявления гостеприимства и дружественности принимались, как того заслуживали, и поскольку доброжелательность одних встречала равную благодарность других, а манеры всех отличались приятностью, то на протяжении этих двух недель они сблизились по-настоящему.
Характер и история мистера Паркера вскоре стали известны во всей полноте. Он с готовностью сообщал все, что знал о себе, будучи по натуре на редкость откровенным. А о том, чего он сам не знал, его разговоры сообщали дополнительные сведения тем Хейвудам, которые умели их распознать. Они убедились, что он энтузиаст во всем связанным с Сэндитоном, величайший энтузиаст. Сэндитон, успех Сэндитона как маленького модного морского курорта, казалось, составляли цель его жизни. Лишь несколько лет назад это была тихая деревушка, ни на что не претендовавшая, но некоторые природные достоинства ее расположения и другие случайные обстоятельства навели на мысль его и второго тамошнего крупного землевладельца, что из всего этого можно извлечь выгоду. И они принялись планировать, и строить, и расхваливать, и пыхтеть, подняв Сэндитон до высоты интересной новинки, и теперь мистер Паркер ни о чем другом и думать не мог.