– Похоже, мы изрядно промахнулись, – проговорил Свитс.
Человек в коричневом костюме усмехнулся.
– Вы говорите по-английски? – спросил Мунго.
– Разумеется, – араб улыбнулся. – Меня зовут доктор Абдель Хамид Асфар. Уверяю вас, вы не забудете моего имени до конца своих дней, который, как мне представляется, не замедлит наступить.
Свитс в притворном ужасе закатил глаза.
Лифт опустил их под землю, на второй уровень. Американцев повели по широкому коридору, вдоль одной из серых бетонных стен которого тянулись три параллельных полосы – красная, зеленая и желтая. Слышался гул невидимого двигателя, над головами потрескивали лампы дневного света.
Доктор Асфар остановился перед двустворчатой металлической дверью, щелкнул пальцами. Кто-то из солдат шагнул вперед. Сработал фотоэлемент, створки разошлись; за дверью располагалась просторная комната – анатомический театр, хирургическая операционная. Доктор Асфар жестом пригласил американцев входить. Пол комнаты – равно как и стены до уровня плеча – был выложен белым кафелем.
Под потолком висели чрезмерно яркие лампы дневного света.
В операционной находилось шесть столов, каждый из которых покрывала белоснежная простыня. У подножия ближайшего стола стоял стерилизатор из нержавеющей стали, из которого струйкой поднимался пар. Доктор Асфар подошел к стерилизатору, открыл верхнее отделение, продемонстрировал изобилие скальпелей и прочих режущих инструментов, которые засверкали на свету, затем взял один скальпель и зажал его между большим и указательным пальцами руки.
– Наш госпиталь маленький, – сообщил он, – однако оборудование в нем вполне современное. Его построили на случай военных действий, но пока нам приходится в основном лечить офицеров и солдат, которые заболевают или получают травмы в ходе службы. – Асфар улыбнулся: улыбка вышла кривой и злобной. – В данный момент госпиталь в нашем с вами полном распоряжении. Нам никто не помешает.
– Прошу прощения, – проговорил Свитс, – но, как мне кажется, произошла ошибка. Мы абсолютно здоровы.
– Пока здоровы, – ответил Асфар. В спину Свитсу уткнулось дуло автомата. – Не двигаться, иначе тебя пристрелят. – Асфар провел скальпелем по веку Свитса и отступил на шаг назад. К острой боли прибавился страх – Хьюби решил, что его сейчас ослепят, а потому, когда напряжение более-менее спало, задрожал с головы до ног. Кровь из пореза заливала ему глаз, бежала по щеке. Асфар сказал:
– Нам нужно, чтобы вы сами чистосердечно во всем признались. И вы признаетесь, будьте спокойны.
– И в чем же нам надо признаться? – спросил Мунго.
– В том, что вы – агенты ЦРУ, работали под прямым руководством каирского резидента Ричарда Фостера. В вашу задачу входило убийство нашего лидера.
– Понятно. А что потом?
– Потом вас казнят.
– Не слишком приятная перспектива, док.
– Я уверен, скоро она покажется вам весьма привлекательной, – заметил Асфар. Пленников вытолкали в коридор, подняли на лифте на один уровень вверх, провели по очередному коридору; чтобы попасть в него, пришлось отпереть дверь в виде стальной решетки; за дверью начинались тюремные камеры.
Свитса запихнули в первую. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, который напомнил Хьюби старенький «десото» его отца. Размеры камеры составляли футов восемь в длину и шесть в ширину. Потолок нависал так низко, что невозможно было выпрямиться в полный рост. Свет в камеру проникал из коридора через крохотное окошечко над дверью.
Свитс прикоснулся рукой к стеклу, которое было вставлено в окошечко; ему показалось, что оно никак не меньше фута толщиной. Затем он медленно обошел камеру по периметру, изучил каждый миллиметр пола, стен и потолка. Сплошной бетон, ни единого шва, не говоря уже о щелях; дверь и косяк – стальные. Хьюби опустился на пол. Пиджак у него забрали, и он начал мерзнуть. Кровотечение остановилось, однако стоило лишь моргнуть, как веко пронзала боль – так сказать, наглядное свидетельство изуверских методов Асфара.
Прошло несколько часов. Неожиданно дверь распахнулась, и в камеру вошел доктор Асфар, которого сопровождали трое солдат.
– Твой друг согласился подписать признание.
– Слушайте, ну у вас тут и порядочки! Где мои полагающиеся корка хлеба и стакан воды?
– Почему бы тебе не последовать его примеру?
– А кто у вас отвечает за внутреннее оформление? Иди Амин?
Дверь вновь захлопнулась. И как это профессионал вроде Дауни мог так опростоволоситься? Выход наверняка есть, подумал Свитс; вот только, черт побери, где его искать?
Мустафа прервал допрос, прошел по коридору в свой кабинет и связался по телефону с лагерем в Сабхе, где находился доктор Асфар. Тот сообщил, что гости прибыли и что особых проблем с ними как будто не предвидится. Мустафа высказался в том смысле, что доктор волен поступать, как ему заблагорассудится, повесил трубку и поспешил вернуться в комнату для допросов на пятом этаже здания, в котором помещался Следственный отдел.
– Извините, что заставил вас ждать. С вами все в порядке, Дженнифер? – Женщина что-то прошептала. – Что? Громче, пожалуйста! Я не расслышал.
– Я сказала «да».
– Вы уверены? – Дженнифер кивнула. Мустафа положил руки ей на плечи, слегка надавил, давая женщине ощутить свой вес и как бы напоминая, кто здесь хозяин. – Вы ничего не хотите прибавить к тому, что рассказали мне о Чарли Макфи? – Дженнифер покачала головой. – Открой глаза! – Дженнифер моргнула, потом зевнула. Мустафа улыбнулся. – Вы повторяетесь. Неужели вам не жаль потерянного времени? – Он прикоснулся губами к мочке уха женщины, вдохнул полной грудью исходивший от Дженнифер аромат изнеможения и страха.
Дженнифер не позволяли спать, время от времени давали строго отмеренные порции воды, но кормить не кормили. В камере поддерживалась температура в пятьдесят градусов, постоянно горел свет. Когда Дженнифер требовалось уединиться, ей выделяли ночной горшок, однако наблюдения не снимали. Она беспрерывно требовала, чтобы сюда вызвали представителя какого-либо посольства тех стран, которые имели дипломатические отношения с Великобританией или Соединенными Штатами. Мустафа пожимал плечами и повторял, что это невозможно. Когда женщина попросила о свидании с Чарли, он громко расхохотался, отпустил шутку, приложил ладонь к ее лбу, словно предполагал, что у Дженнифер жар.
– Чарли мой муж! Я настаиваю, чтобы нам разрешили увидеться!
– Никакой он вам не муж, а вы ему не жена.
– Где он?
– Джек Дауни сказал вам, что подобрал Чарли в сточной канаве, так? Видите ли, Джек соврет и недорого возьмет. Ваш Чарли – агент ЦРУ, такой же, как Мунго Мартин и Хьюби Свитс.
– Я вам не верю!
– Верите, верите. Чарли работал на ЦРУ всю сознательную жизнь. Он был завербован во время учебы в Калифорнийском университете. Джек выбрал его по той причине, что он идеально подходил на роль вашего мужа. Еще бы, такой симпатичный!
– Ложь!
– Разве? – Мустафа принялся массировать плечи Дженнифер.
– Оставьте меня в покое.
– Неужели вы не расслабляетесь?
– Перестаньте, пожалуйста, перестаньте!
Стараясь высвободиться, Дженнифер подалась вперед, и Мустафа увидел белые бретельки лифчика, которые резко контрастировали с загорелой кожей. Волосы Дженнифер рассыпались по плечам, отдельные пряди засверкали в свете ламп. Этим утром Мустафа специально побывал в отеле «Палас» на улице Халид-ибн-аль-Валид. Отель обслуживал иностранных туристов; в одном из киосков, которыми изобиловало фойе, Мустафа приобрел флакон дорогого итальянского шампуня и кусок ароматного мыла в форме раковины.