Таким образом, мы приходим к выводу, что прибытие александрийского флота в Путеолы, описанное Сенекой в 77-м письме, произошло весной. На этих судах прибыло зерно урожая прошлого года, а сам рейс знаменовал собой открытие мореходного сезона. По всей видимости, тот же флот в течение лета совершал как минимум еще одно плавание, однако Сенека явно имеет в виду не его, а весеннее прибытие кораблей в порт. Именно тогда возобновлялись связи с Египтом, прерывавшиеся на всю зиму, и вместе с кораблями приходили долгожданные вести. В разгар лета, когда морское сообщение действовало на полную мощь, этих новостей не ждали с таким нетерпением.
В 104-м письме мы находим еще одно указание, подтверждающее, что общая хронология переписки установлена нами правильно. В нем говорится о том, что в Риме свирепствует лихорадка. В поисках спасения Сенека перебрался на свою виллу в Номент. Известно, что в ту эпоху жить в черте Рима в августе и особенно в сентябре считалось вредным для здоровья. Действительно, город задыхался от жары и пыли, уличный воздух пропитывался тяжелыми запахами кухни. Совсем по-другому Сенека чувствовал себя в Номенте, среди дорогих его сердцу виноградников. Он называл себя виноградарем и питался в основном виноградом. Ягоды уже созрели, так что, когда подходило время обеда, философ просто шел в сад. Все это не могло происходить позже, чем в середине сентября. Поскольку 91-е письмо датировано днями, непосредственно следующими за пожаром в Лугдуне (август 64 года), а в 122-м письме говорится, что дни стали совсем короткими (конец октября? начало ноября?), легко убедиться, что и здесь хронологическая последовательность полностью соблюдена.
Вместе с тем интенсивность переписки, характерная, по нашему разумению, для ее предшествующего периода, с этого момента заметно меняется. Период с 91-го по 104-е письмо включает 13 писем. Теоретически для обмена ими в данное время года требовалось приблизительно три месяца; но в реальности между первым и последним прошло едва полтора. Точно так же между 104-м (середина сентября) и 122-м письмами (написанным не позже середины ноября) пробежало от силы два месяца вместо ожидаемых четырех. Означает ли это, что все наши выводы ошибочны, а результаты, к которым мы, казалось бы, пришли, недостоверны?
На самом деле выводы об интенсивности переписки, которые мы можем сделать на основании самих писем, носят приблизительный характер. Реальный ритм обмена письмами мог существенно отличаться, и вот по каким причинам: во-первых, если каких-то писем недостает, во-вторых, если какие-то письма добавлены позже. С другой стороны, и в реальном ритме переписки могли наблюдаться значительные колебания, вызванные двумя другими причинами (помимо связанных с временами года): отправкой части писем не по одному, а по несколько штук сразу и переменами в жизненных обстоятельствах корреспондентов. Разумеется, точно определить, какая или какие из этих причин сработали в каждом конкретном случае, за которым мы чувствуем нарушение нормального хода переписки, чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Но все-таки кое-какие средства в нашем арсенале имеются.
Если письма, в которых встречается то или иное хронологическое указание, разместить по порядку со ссылкой на события или факты, представляющие интерес для нашего исследования, а также учитывать интенсивность переписки в отношении тех писем, в датировке которых мы уверены (или почти уверены), мы получим следующую картину.
1. На протяжении первого этапа переписки (летом 62 года, во всяком случае, с конца июля по начало октября) Луцилий, вероятно, находился на Сицилии, а Сенека в Риме. Однако зафиксированная частота обмена (интервал между двумя письмами составляет в среднем 12 дней) оказывается несколько ниже ожидаемой, поскольку оптимальный срок доставки почты из Рима на Сицилию и обратно летом составлял восемь дней. Следовательно, мы вправе допустить, что некоторые из реально существовавших писем при публикации были изъяты, вероятно, в силу того, что носили слишком личный характер. И действительно, в начале 3-го письма мы обнаруживаем намек на то, что корреспонденты обсуждали дела конфиденциального свойства.
2. В промежутке между 12-м и 18-м, а затем между 18-м и 23-м письмами (начало весны) средняя частота обмена практически совпадает с вероятной для зимнего времени года. Очевидно, публикации удостоились все письма, написанные в этот период, что, разумеется, не означает, что они публиковались без сокращений. Сенека наверняка убрал из текста все, что касалось трудностей, переживаемых в тот момент Луцилием.
3. Продолжительность интервала между 23-м и 57-м письмами (с начала весны 63-го до конца осени того же года) заранее лишает категоричности любые выводы. На протяжении такого долгого срока число факторов, способных повлиять на интенсивность (как реальную, так и теоретическую) переписки, неизбежно возрастает, соответственно растет и число возможных ошибок. Этот период приходится на теплое время года и включает только очень небольшой промежуток, когда море оставалось недоступным для судоходства. С другой стороны, если Луцилий по-прежнему находился на Сицилии, а Сенека путешествовал по Кампании, сроки доставки почты должны былиуменьшиться. Поэтому среднее значение реального интервала между письмами (10 дней) кажется неоправданно большим. Эта аномалия находит свое объяснение, если вспомнить, что в начале весны
Луцилий, как почти точно установлено, приезжал в Рим, следовательно, переписка на какое-то время прервалась. Отсюда и нарушение нормального ее ритма. Но поскольку отклонение не слишком велико, логично предположить, что в Риме Луцилий пробыл недолго, вряд ли дольше месяца. Если это действительно так, средняя величина интервала между двумя письмами составит 8,6 дня, что вполне правдоподобно.
4. С начала декабря 63-го по март 64 года (письма с 57-го по 67-е) интервал составляет девять дней. Для зимнего времени года этого слишком мало. Однако известно, что Сенека в ту пору находился в Кампании, следовательно, расстояние, разделявшее корреспондентов, уменьшилось на четыреста километров, что дает выигрыш в три-четыре дня пути (туда и обратно). Поэтому допущение, что в публикацию были включены какие-то дополнительные письма помимо действительно отосланных (как и обратная версия), выглядит малоубедительно. Разумеется, это замечание не касается писем личного характера, которые Сенека мог попутно отправлять с каждой почтой.
5. В период с весны 64 года до прибытия александрийского флота (письма с 67-го по 77-е) средняя интенсивность переписки по сравнению с зимой возрастает вдвое (разрыв с девяти дней сокращается до четырех с половиной). Сенека сначала находится в Риме, затем едет в Неаполь. Луцилий совершает поездку по Сицилии. Навигационный сезон в разгаре, значит, письма идут довольно быстро. К тому же Луцилий буквально засыпает друга вопросами. Сенека отвечает так скоро, как только может. Ускорение ритма переписки частично объясняется взаимным нетерпением корреспондентов. Однако даже крайняя спешка не способна намного сократить сроки доставки почты: как бы ни старался почтовый гонец, он не в состоянии удвоить скорость передвижения. Нам представляется очевидным, что в действительности Сенека принимался за очередное письмо Луцилию, не дожидаясь, пока придет ответ на предыдущее послание. Особенно наглядно это видно на примере 72-го и 75-го писем. В первом из них Сенека сообщает другу, что не располагает ни временем, ни силами, чтобы с должной глубиной ответить на поставленный вопрос. Луцилий явно не удовлетворен объяснением, считая его отпиской. Отголосок этого чувства слышен в 75-м письме, хотя по смыслу оно должно было возникнуть в ответ на 72-е письмо. Это значит, что в один цикл «туда и обратно» вошли не два, а четыре письма. Получается, что интенсивность переписки в этот период удвоилась, что более или менее соответствует реально зафиксированным интервалам между письмами (четыре с половиной дня вместо шести-семи). Мы думаем, что в действительности это ускорение началось после 70-го письма, если датировать его началом апреля. Однако это весьма условная датировка, и, может быть, лучше ее не придерживаться.
6. С конца апреля, на протяжении мая и всю первую половину июня средний интервал между письмами устанавливается на уровне шести с половиной дней (письма с 77-го по 86-е). Луцилий пишет меньше. Он занят в разъездах по Сицилии. Сенеке приходится ждать писем. Сам он в это время то уезжает в Неаполь (письмо 80-е? в нем упоминается «сферомахия», привлекшая на ристалище толпы народу), то возвращается в Рим (письмо 83-е). Ему не сидится на месте: из Рима он едет в Кампанию (в Литерн; письмо 86-е). Полагаем, из этой части переписки изъятия писем также не производилось.