— Здоровенный, сильный, волосатый и рыжий.
— Это я и так знаю. Но какой он человек?
Для воина купригери вопрос оказался сложным, ведь он считал канарца просто чужаком, которому не очень-то были рады, но в благодарность за внимание, оказанное ему мальчиком, попытался описать, каким был гигант, еще меньше года назад деливший с ним самых красивых девушек деревни.
— Смелый и спокойный, — сказал он наконец. — Я никогда не видел, чтобы он выходил из себя или чего-либо боялся. Но потом, когда он ушел к Большому Белому, я решил, что он безумен.
— Почему?
— Только полный безумец направится на территорию мотилонов, — недоверчиво покачал головой туземец. — И он сделал это, чтобы помочь Угольку. А она даже не была его женщиной!
— Она правда была твоей женщиной?
— Моей... И черной! — фыркнул Якаре. — Какие только странности ни случаются в мире, где живут черные женщины.
— Я встречал чернокожих, но ни одной черной женщины, — признался мальчик, словно считал себя обделенным. — Мне бы хотелось на нее посмотреть. Как думаешь, мы встретимся?
— Нет.
Туземец сказал это с такой убежденностью, что мальчик окинул его долгим удивленным взглядом.
— Нет? Тогда почему же ты отправился с нами?
— Потому что мне платят за поиски Сьенфуэгоса, а не за то, что я его отыщу, — он ненадолго замолчал. — А ты хочешь его найти?
— Не знаю, — признался мальчик. — Мне слегка страшновато. Мне нравится плавание, а если мы его найдем, то наверное навсегда вернемся в Санто-Доминго.
— Что еще за Санто-Доминго?
И Гаитике пустился в одно из тех долгих объяснений, которые туземец выслушивал с открытым ртом. Так текли часы, а корабль тем временем шел вдоль побережья, чтобы впередсмотрящие не упустили ни единой детали на берегу.
В сумерках капитан приказывал уйти в открытое море и лечь в дрейф или находил какую-нибудь тихую бухточку и выставлял караульных на палубе, хотя до сих пор аборигены не показывали признаков жизни, и уж конечно не демонстрировали враждебность. Якаре заверил, что как только они достигнут территории хитрых и татуированных с ног до головы итотов, положение в корне изменится.
— Они очень дружелюбны, — сказал он. — Принимают как дорогих гостей, предлагают подарки, угощают пищей и чичей, пока не захрапишь, а как только расслабишься... Бах!
— Убивают? — ужаснулся хромой.
— Нет. Не убивают. Просто... бах!
Его жест был таким выразительным, что все пораженно застыли, отказываясь в это верить.
— Хочешь сказать, что они содомиты? — наконец смущенно спросил Луис де Торрес.
— Нет, они итоты, просто... Бах!
— То есть ты утверждаешь, будто существует такое племя, чьи мужчины насилуют чужаков?
Якаре понадобилось некоторое время, чтобы осознать то, о чем ему толкуют, и в конце концов он покачал головой:
— Итоты не насилуют. Они всегда дружелюбны и гостеприимны, но как только расслабишься...
— Бах! — завершил фразу Бонифасио Кабрера. — Верится с трудом.
— Молодому воину из племени купригери тоже трудно было в это поверить, — заметил косоглазый. — Теперь он — вождь итотов, — он весело рассмеялся и показал на покалеченную ногу канарца. — А хромых они хватают в первую очередь.
— Будь прокляты эти дикари!
— Не только дикари бывают содомитами, — спокойно ответил Луис де Торрес. — Такими были греки и римляне, а для некоторых арабов прекрасный юноша значит куда больше, чем красивейшая девушка. Даже несколько Римских Пап обладали такими склонностями, могу заверить.
— Попридержите язык, — предупредила его немка. — И за меньшее многие кончали на виселице.
— А многих сожгли за то, что говорили правду!
Неизвестно, действительно ли был правдой рассказ Якаре о племени итотов, населяющих широкую полосу земли между морем и хребтом Санта-Марта, но когда спустя три дня «Чудо» достигло красивейшей бухты, обрамленной высокими пальмами, им навстречу направились две большие пироги, полные туземцев, всю одежду которых составляла высушенная тыква, прикрывавшая пенис, а тела сплошь украшали и красивые черные татуировки. Держались они крайне миролюбиво, без всякого страха полезли на борт и стали зазывать путешественников в гости, заверяя, что окажут самый радушный прием.
— Я не сойду на берег, будь на мне даже латы до самых колен, — сварливо заявил Бонифасио Кабрера.
— Если то, что скрывается под этими тыквами, соответствующего размера, то помоги нам, Боже! — в ужасе воскликнул боцман.
Единогласный отказ путешественников принять любезное приглашение, казалось, нисколько не обидел местных жителей, как будто они были прекрасно осведомлены о своей славе. Больше они не стали настаивать, лишь долго разглядывали странный корабль и охотно отвечали на вопросы Якаре.