Из ответов туземцев стало ясно, что они не впервые встречают похожих на обезьян волосатых людей, поскольку некоторое время назад видели два корабля, а еще до них дошли известия, что среди пакабуев в глубине сельвы живет огромный ревун, способный говорить.
— Что за ревун? — тут же поинтересовалась донья Мариана Монтенегро.
— Обезьяна со звучным голосом и рыжей шерстью, — объяснил купригери.
— Сьенфуэгос?
— Возможно.
— И где живут эти пакабуи?
Разговорчивые и услужливые итоты поспешили заверить, что очень далеко, за высокими горами, вздымающимися вдали, и вызвались проводить гостей до территории дружественного племени буреде, обитающего к югу от территории пакабуев.
— А другого пути нет?
— Только через Великую реку, текущую за запад, — сообщили туземцы. — Но там прячутся «зеленые тени» болот, народ враждебный и негостеприимный.
— «Негостеприимный», видимо, означает, что они строго охраняют свои задницы, — буркнул хромой по-испански и повернулся к хозяйке. — Боюсь, сеньора, что проклятые содомиты пытаются просто нас заманить.
— Узнай об этой реке побольше, — попросила немка Якаре. — думаешь, это та самая река, о которой ты говорил?
Тот убежденно помотал головой.
— Великая река, что рождает моря, течет на восток, — уверенно ответил он. — А эта — на север. Я слышал о ней. Она намного меньше, но болота вокруг опасны.
— Опаснее, чем итоты?
— Это совсем другое! — засмеялся туземец.
Капитан Соленый, который уже давно чертил карту побережья, время от времени помечая на ней какие-то особо любопытные объекты, послушав рассказы туземцев, заявил, что эти горы, по всей видимости, представляют собой лишь часть поистине огромного хребта, возможно, делящего континент надвое.
— Если реки действительно столь многоводны, как уверяют эти люди, то хребет должен быть гигантским, — заметил Луис де Торрес.
Но он не мог и вообразить, что его предположения не отражали и доли реальности, поскольку еще не скоро испанцы узнают об истинных размерах того мира, который только начали покорять.
Возможно, знай он об этом, то отказался бы от столь рискованного предприятия, но, к счастью, именно незнание порой толкает нас к самым блестящим решениям, и на совете, проходившем в тот вечер в капитанской каюте, дон Луис де Торрес проголосовал за то, чтобы продолжить плавание, пока они не доберутся до устья большой реки, на которую они рано или поздно должны были наткнуться.
— Те, кого называют «зелеными тенями», злобны и коварны, — заметил он. — Но я надеюсь, что они по крайней мере не нападут на нас сзади.
На рассвете они снялись с якоря и распрощались с обманчиво гостеприимными итотами; среди них, кстати, они не заметили ни одной женщины, и это наводило на мысли о том, что рассказы Якаре вполне могут оказаться правдой.
— Когда я путешествовал к Великой реке, что рождает моря, — заверил Якаре, — мне рассказывали, что на ее берегах обитает племя женщин-воительниц, которые живут без мужчин.
— И как же они размножаются?
— Устраивают набеги и берут пленных, с которыми живут, пока не забеременеют. А потом превращают их в рабов или убивают.
— Надеюсь, что Сьенфуэгос с ними не столкнулся! — встревоженно воскликнула немка.
— А если и столкнулся, то он наверняка изловчился превратить их в добрых христианок, — засмеялся дон Луис де Торрес. — С него станется!
***
К счастью, Сьенфуэгос не встретил на своем пути ни женщин, ни мужчин, и теперь, когда кончились болота, большая река по-прежнему безучастно текла по необитаемой, как ему казалось земле. Было даже странно, почему здесь никто не живет, ведь земля была плодородна, и климат вполне благодатный — примерно такой же, как на территории пакабуев.
Ему не давала покоя мысль, почему туземцы предпочитают сидеть в болотах, кишащих кайманами и комарами, вместо того чтобы осваивать равнину, где бродят многочисленные стада вкусных оленей и агути, но так и не смог найти ответа на этот вопрос.
Так он плыл, не считая дней и лиг, постоянно оставаясь настороже, пока не разглядел вдали маленькую полуразрушенную хижину, притулившуюся на берегу ручья с кристально чистой водой.
Хижина, несомненно, указывала на присутствие людей, а потому он долго прятался в прибрежных кустах, опасаясь нарваться на вооруженных охотников, пока не убедился, что единственными живыми существами в этих местах были сгорбленная старуха и девочка не старше двенадцати лет. При виде незнакомца они нисколько не испугались, а наоборот — подошли к самому берегу, с интересом наблюдая, как он выходит из воды с поднятой в приветствии рукой.