— Я стараюсь не радоваться прежде времени, чтобы не впасть в отчаяние, если мы его не найдем, — объяснила она. — Я знаю, что он здесь был, но знаю также, что эта земля гораздо обширней, чем я предполагала.
— Вы придумали какой-нибудь способ дать ему знать, чтобы двигался к берегу?
— Нет, но я обдумываю идею оставлять ему сообщения на скалах и утесах.
— Какого рода сообщения?
— Очень короткие, чтобы он мог догадаться, что мы через несколько месяцев вернемся на то же место.
— Неплохая мысль, — признал Луис. — Есть одно «но» — я сам учил его читать, но сдается мне, он не многому научился, а за эти годы мог позабыть и это немногое. В таком случае он не сможет понять эти сообщения.
— Я тоже об этом думала, и меня это беспокоит. Есть вещи, которые не забыть никогда, но сомневаюсь, что к их числу относится чтение и письмо.
— Значит, найдем другой способ.
— Какой?
— Заставим туземцев о нас рассказать.
Задача была не из простых, а оказалась еще сложнее, ведь каждый раз, когда они пытались пристать к берегу, их встречал град отравленных стрел из глубины сельвы. Однажды стрела попала в марсового, и он умер мучительной смертью, после чего они решили не приближаться к враждебным аборигенам.
— «Зеленые тени», — сообщил Якаре, поморщившись. — Я с ними не встречался, но итоты о них рассказывали. Они живут на болотах у большой реки и ненавидят чужаков. Но не имеют ничего общего с теми, кто атаковал нас на каноэ.
— Они каннибалы?
— Возможно.
— А я-то думала, что карибы, пожиратели человеческой плоти, обитают только на островах к востоку, — сказала немка.
— Много лет назад, во времена дедов моих дедов, карибы вторглись на Твердую Землю. Часть вытеснили обратно, а часть потеряла привычку поедать людей, но, возможно, некоторые остались жить на болотах, не поменяв традиций.
— Смерть меня не страшит... — еле слышно пробормотал хромой Бонифасио. — Но у меня мурашки по коже при одной мысли о том, что я стану обедом для черномазого.
— Они зеленые, а не черные, — поправил его купригери, лишенный чувства юмора.
— Черные или зеленые, это уже будет без разницы, когда твою ляжку поджарят на обед, — возразил хромой. — Ноги моей не будет на этих берегах, даже за всё золото рудников Мигеля Диаса.
Остальная команда, похоже, придерживалась той же точки зрения, помня о кошмарной смерти несчастного марсового и страшась каннибалов, так что оказалось титанически трудно убедить матросов, что они прибыли сюда с единственной целью, и ее нужно достичь.
Команда погружалась в уныние.
Капитан Моисей Соленый превосходно знал свое дело и набрал самых лучших матросов, каких только смог найти в Новом Свете, и потому никто не сомневался, что эти люди способны провести корабль сквозь все круги ада — если, конечно, в аду есть море. Но к сожалению — а возможно, именно по той причине, что они являлись превосходными моряками — они не были настоящими вояками, а большая часть не имела ни малейшего представления о том, как вести себя с невидимым врагом в сельве.
— Как жаль, что с нами нет Алонсо де Охеды, — печально посетовала донья Мариана. — Он бы знал, как обращаться с этими «зелеными тенями» и как добиться того, чтобы они наконец-то созрели.
— Один единственный человек все равно мало что может сделать, даже Алонсо де Охеда, — возразил дон Луис де Торрес.
— Дело не в том, что сделал бы Алонсо, просто он мог бы убедить остальных. Рядом с ним даже простые моряки превратились бы в грозных воинов, способных победить дикарей.
— Вы действительно так им восхищаетесь?
— В самом деле так. Я думаю, если не считать моей любви к Сьенфуэгосу, что никогда не встречала столь благородного, смелого и щедрого человека, — вздохнула она. — Увы, боюсь, что это не принесло ему счастья, судьба не вознаградила его за многочисленные добродетели.
— Слишком много соперников для влюбленного вроде меня, — с улыбкой проворчал дон Луис. — Как я могу сравниться с рыжим гигантом и коротышкой-бретёром?
— Почитайте мне стихи.
— Какие?
— Те, что успокоят сердце, позволят воспрянуть духом и заверят в том, что сельва вернет мне потерянное.
Между тем, из сельвы больше не летели отравленные стрелы, и «Чудо», покинув устье Магдалены, вновь продолжило бесконечное путешествие по морским волнам, подолгу останавливаясь у берегов, ожидая ответа на залпы своих пушек и оставляя странные надписи на скалах и утесах. Судя по тому, с какой легкостью команде удавалось добраться до берега, эти места, по всей видимости, были необитаемы.
Спустя месяц они оставили позади глубокий залив Ураба с его болотистыми берегами, который показался самым глухим и забытым богом уголком земли, после чего двинулись на северо-запад, вдоль берегов Панамы. Между тем, с запада, с высоких гор, ветер быстро нагнал темные тучи, напомнив о штормах Бискайского залива и заставив капитана Моисея Соленого нахмуриться в страхе за корабль.