— И тебя не волнует, что Ку ушла?
— Волнует, — призналась девочка. — Но так лучше. Она скоро умрет, и ей хочется умереть дома.
— Ты будешь по ней скучать?
Та резко покачала головой.
— Она научила меня не скучать. Всегда твердила, что я последняя из своего племени и должна привыкнуть ни в ком не нуждаться и никогда не оглядываться назад.
— Понятно... — протянул Сьенфуэгос, хотя на самом деле ему было совсем не понятно, что же девчонка имела в виду, а потому он лишь молча поглядел на прекрасный залив, обрамленным высокими пальмами, прежде чем решился вновь заговорить. — Не нравится мне это место, — признался он. — Когда-то давно, на таком же пляже, каннибалы сожрали двоих моих товарищей. Так что лучше нам поискать более укромное местечко.
— И куда же мы пойдем?
Он лишь пожал плечами:
— Мы пришли с юга. На севере — море, на востоке — река с болотами и «зелеными тенями». Так что у нас остается только один путь: на запад.
Они двинулись вдоль берега, углубившись в прибрежные заросли — недалеко, всего лишь на несколько метров, чтобы все время держать в поле зрения пляж и залив, питаясь фруктами, крабами и черепашьими яйцами. Вокруг было безлюдно; лишь однажды они заметили вдали лодку с тремя рыбаками, да маленькую хижину, полускрытую зарослями. Судя по всему, обитатели хижины покинули ее совсем недавно.
Два дня спустя они добрались до высокого мыса, уходящего далеко в море, с вершины которого разглядели вдали три крошечных островка. Однако спуститься вниз по отвесным склонам оказалось невозможно, а потому пришлось вернуться назад по своим следам, а потом идти низом по кромке моря до самого конца мыса — скорее даже длинного узкого полуострова. Здесь они внезапно обнаружили странный рисунок, оставленную кем-то с южной стороны гладкой скалы, при виде которого у Сьенфуэгоса сжалось сердце.
— И что это значит? — спросила Арайя.
— Не знаю.
— Может, знак от богов?
— Нет.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что боги опалили бы камень, а это рисунок, простой рисунок, и он находится здесь уже несколько месяцев. Дождь уже начал его стирать. Это сделали люди.
— Какие люди?
— Цивилизованные, — убежденно ответил канарец. — Видимо, испанцы.
— Но что он означает? — упорно допытывалась девочка.
— Пока не знаю, — нетерпеливо бросил канарец. — Иди поищи что-нибудь на ужин и дай мне подумать.
Он уселся на камень, прямо перед странным рисунком, достигающим почти трех метров в высоту и двух в длину, и долгие часы пытался понять, что это за послание, поскольку ему казалось непреложным фактом, что никто не стал бы тратить время и рисовать на отдаленном утесе, не имея на то причины.
Когда Арайя вернулась с двумя отличными рыбинами и положила их к ногам Сьенфуэгоса, он с улыбкой посмотрел на нее и довольно заявил:
— Понял! Речь о корабле.
— О корабле?
— Мы используем их, чтобы перемещаться по морю. Я прибыл на одном из них.
— И почему же ты так долго не мог его признать?
— Потому что он нарисован задом наперед.
— Задом наперед? — удивилась девочка, повернув голову, чтобы попытаться понять, о чем речь.
— Именно так, — ответил Сьенфуэгос. — Впереди киль, а сзади паруса. Всё наоборот!
— Что за глупость? Зачем кому-то рисовать задом наперед?
— Чтобы привлечь внимание и заставить задуматься о том послании, которое этот человек оставил... — канарца явно воодушевили собственные мысли. — Если бы мы обнаружили правильно нарисованный корабль, то я бы решил, что кто-то просто учится рисовать корабль. Но сейчас мне дали понять, что это послание.
— Но о чем?
— О том, что они вернутся. Чтобы увидеть корабль, каким он должен быть, нужно дождаться его возвращения. Понимаешь?
— Нет.
— Но это же просто.
Сьенфуэгос ни минуты не сомневался, что всё понял правильно, и ему было безразлично, поймет ли это девочка.
— Здесь прекрасная бухта, и корабль стоял здесь на якоре. Наверное, они хотели сообщить другим кораблям, что однажды вернутся.
— Когда?
— Этого я не знаю.
— Может, через год... Или три... Или пять!
— Вряд ли. Тот, кто это нарисовал, знал, что дождь и ветер сотрут надпись за несколько месяцев, а значит, собирается вернуться раньше.
Арайя окинула его долгим взглядом и в конце концов невинно поинтересовалась:
— «Цивилизованные» люди всегда устраивают такие сложности?
— Только когда хотят показать свою сообразительность.