На другой день в комнату бросили два трупа и человек в капюшоне произнес со странным акцентом:
– Размышления о смерти весьма облагораживают, тебе не кажется?
Один мертвец был негр, другой – мулат. Спереди тела испещрены дырами от пуль, на спинах, где пули выдрали куски плоти, расплылись темно-бурые потеки. Мухи оглушительно жужжали, деловито откладывая на трупах яйца; опять вошли бандиты и уволокли тела. Один прихрамывал.
Поначалу Дионисио трясло от страха и пугающего ожидания, но затем внезапно наступил покой и Дионисио примирился со смертью. Он решил, что смерть – такое же ощущение, как сейчас в руках, то есть полное отсутствие ощущений, оттого что они так долго связаны. Не имея возможности почесаться, Дионисио затевал сам с собой игру, пытаясь утихомирить зуд усилием воли; временами, уронив голову на грудь, он засыпал, но пробуждался от удушья и дикого желания курить.
На третий день бандиты вошли с автоматами. Один направил оружие на Дионисио и передернул затвор. Поднял автомат к плечу, расставил пошире ноги, а затем приблизил дуло к животу жертвы. Из дула вывалилась сигара, и голос из-под капюшона произнес:
– Покури, Зенон.
– Рамон? – не веря себе, изумился Дионисио.
– Он самый! – воскликнул тот, сдергивая капюшон и делая пируэт. Агустин тоже снял капюшон и улыбнулся.
– Сволочи! – выговорил Дионисио. – Что все это значит?
– Мы решили преподать тебе урок реальной жизни, Мелисс.
– Вы не имели права! Я на вас в суд подам! Это захват, вооруженное насильственное похищение и что там еще! Только развяжите, я вам морды разукрашу, клянусь!
– В таком случае, Ксенофан, мы тебя не развяжем, пока не прочтешь эту бумаженцию, – Рамон достал из нагрудного кармана листок, весь покрытый печатями, и поднес к лицу Дионисио. Тот прочел: «Ордер на заключение под стражу в целях охраны. Дионисио Виво, улица Конституции, Ипасуэно. Настоящим постановляется, что вышеозначенное лицо может быть взято под стражу в целях охраны на срок до трех дней. Отсчет времени по усмотрению офицера Рамона Дарио, полицейское управление Ипасуэно. Вышеупомянутый Дионисио Виво не может быть взят под стражу на новый срок без официального продления настоящего ордера».
Ордер подписали два судьи, алькальд Ипасуэно и Рамон.
Полицейский сложил бумагу и убрал в карман.
– Она у меня уже несколько месяцев, но я придерживал, пока не потребовалась. А потому забудь о разукрашивании морд, Анаксимандр, и скажи спасибо, что спасли тебе жизнь. В особенности поблагодари Агустина – его пулей по ноге царапнуло, – а меня – за синяки вот от них. – И Рамон показал две сплющенные пули.
Дионисио удивленно поднял брови:
– Ты что, заговорен от пуль?
– Просто надел бронежилет, Фалес.
– А чьи же были трупы?
– Те двое приходили сделать из тебя сито. Тебе крупно повезло, дружище, что среди людей, работающих на Заправилу, есть такие, кто понимает – настанет день, когда их команда начнет проигрывать. Зарабатывают себе прощение на будущее, поставляют нам наводки. Мы поджидали тех двоих у тебя на лестнице, преподнесли им последний в жизни сюрприз. Очень жаль, но кое-что в доме сплошь в дырках, и у нас не нашлось времени замыть кровь.
Дионисио побледнел и спросил только:
– А как же уроки, и что с Аникой, Хересом и Хуанито? Как с ними?
– Мы заранее твоих друзей увели. Знаешь, весьма забавно: Хуанито хотел остаться и позабавиться, а Херес так торопился уйти, что с лестницы грохнулся. Предупредили Анику и директора колледжа. Директор сказал что-то вроде: «Ну, что ж, все-таки разнообразие, после трупов и отрезанных рук в саду». Как видишь, мы все предусмотрели. Но вот еще что. Согласен, нехорошо, что мы тебя связали и морили голодом, что тебе пришлось ходить под себя, мы не имели права применять силу, но пойми… – и вдруг Рамон заговорил напористо и очень серьезно: – …необходимо было, черт возьми, преподать тебе урок реальной жизни. У нас тут взрослые игры, и если в тебе есть хоть капля благоразумия, вали отсюда, женись на Анике, уезжай с ней и живи в своей детской сказке.
Дионисио вымылся, поел, переоделся в чистое. Покуривая выпавшую из автоматного ствола сигару, он ехал домой в полицейском фургоне.
– А почему ты так и не женился, Рамон? – спросил Дионисио. – Неужели никогда не хотелось? Дети по пятам за тобой ходят, надо бы своих завести.
– Сейчас смутное время, Архилох,[19] слишком много вокруг вдов и сирот. Может, когда наступят дни получше… Это мое заветное желание, дружище, но было бы ошибкой жениться, когда идет война. Все это знают.
Вечером, когда Дионисио насчитал тридцать четыре дырки от пуль на стенах и раздумывал, как с ними быть, с кучей стройматериалов приехал Рамон, облаченный в мешковатые штаны.
– Смой кровь, а я займусь стенами, – сказал он.
Дионисио обнял его и заметил:
– И все равно ты – скотина.
22. Его превосходительство Президента спасает заступничество архангела Гавриила
Министр иностранных дел Лопес Гарсиласо Вальехо в крайней степени возбуждения ворвался в кабинет президента. Галстук сбился набок, по морщинистому лбу катился пот. Крича: «Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!» – он театрально всплеснул руками и навалился на стол.
Президент Веракрус выглянул из-за свежей монографии розенкрейцеров, в которой одним усилием воли предлагалось изменить цвет пламени свечи, и уставился на встрепанного протеже.
– Лопес, – сказал он, – почему ты никогда не постучишься? Я работаю с секретными документами, которые даже тебе нельзя видеть.
Лопес Гарсиласо Вальехо и президент давно шли по жизни рядом. Встретились они в Панаме, где его превосходительство находился в очередной политической ссылке во времена правления генерала Панелы и как частное лицо нередко наведывался в «стрип-клуб». Тот самый «стрип-клуб», где президент познакомился со своей молодой женой – она работала там «актеркой». Кому-то покажется невероятным, что молодая стриптизерша и известный политик средних лет нашли в борделе настоящую любовь; кто-то станет утверждать, что он женился из-за ее молодости и красоты на любителя, а она вышла за него из-за денег и его политических перспектив. На самом-то деле каждый нашел в другом то, чего самому недоставало, и очень скоро будущая сеньора Веракрус уже отказывалась брать с него деньги, одаривая своим панамским искусством, и отвергала подарки, говоря, что допустила его в свою постель исключительно по любви. В каждый его приезд она сокращала контакты с постоянной клиентурой, а он, в свою очередь, утратил вкус к разнообразию, предлагаемому ее коллегами.
Сеньор Вальехо в то время служил в клубе управляющим. Он весьма подходил для этой должности благодаря громадному росту, устрашающему виду и энциклопедическим познаниям в оккультных науках. Последнее являлось неоценимым качеством: те, кто замышлял доставить ему неприятности, отказывались от своих намерений из страха потерять потенцию, облысеть или получить язвы на причинных местах, зная, что он славится способностью доставить все эти удовольствия с поразительной легкостью и быстротой. Естественно, Вальехо близко сошелся с сеньором Веракрусом и в итоге стал министром иностранных дел – результат обычных манипуляций на демократических выборах и покровительства патрона. Его превосходительство был в неоплатном долгу перед Вальехо – министр руководил президентом в познании непроницаемых таинств сексуальной алхимии. Министр был в долгу перед его превосходительством, потому что получил разрешение издать за счет бюджетных средств тяжеленные тома по оккультным наукам, продиктованные лично архангелом Гавриилом.
– Ладно, Лопес, что нужно? – спросил президент. – Надеюсь, у тебя что-то важное.
Сеньор Вальехо тяжело опустился на стул и вытер лоб шелковым носовым платком.
19
Зенон Элейский (ок. 490–430 до н. э.) – греческий философ элейской школы, ученик Парденида; Аристотель называл его изобретателем диалектики. Мелисс Самосский (ок. 410 – ок. 360 до н. э.) – греческий философ, ученик Пармени-да, последний представитель элейской школы. Ксенофан Колофонский (580–470 до н. э.) – древнегреческий поэт и философ, основатель элейской школы. Анаксимандр Милетский (ок. 610–546 до н. э.) – древнегреческий философ, ученик Фалеса, представитель милетской школы. Фал ее (ок. 625–547 до н. э.) – древнегреческий философ, считается родоначальником античной и в целом европейской философии и науки, основатель милетской школы. Архилох (2-я половина VII в. до н. э.) – древнегреческий поэт-лирик, изобретатель ямба.