Сейчас же — лафа! С первыми лучами солнца, а то и до них, просыпаться не надо, спи, сколько влезет. И никакой физкультуры!
Вот это его заботило, но понимал, что нечего выпендриваться, нужно потерпеть.
А днями они с Ольгой беседовали. Обо всем на свете. Она рассказывала о Париже, где они поначалу жили, уехав из России. Об Испании, куда переехали после начала войны.
А Денис, в свою очередь, вспоминал Советский Союз, Москву, летную школу. О жизни в детском доме предпочитал не говорить, так, общие фразы.
— И ты совсем не помнишь своих родителей? — иногда спрашивала Ольга. — Совсем, совсем?
— Абсолютно.
Врал, конечно. Он хоть и маленький был, но кое-какие воспоминания о матери остались. Очень смутные и зыбкие. Как будто не с ним это происходило. А как попал в детдом — совершенно не вспоминалось. Человеком, очень маленьким, но все же человеком, почувствовал себя года в три. И тогда уже знал, что зовут его Денисом Игоревичем Вершининым. Когда он себя так называл, воспитатели делали большие глаза и настойчиво твердили, что звать его совсем не так, что он — Данила Иванович Найденов. Но ребенок был упрям, и в конце концов они смирились. В справку, выданную для поступления в ремесленное училище, вписали не Найденова, а Вершинина.
Еще Ольга взялась обучать Дениса испанскому языку. Педагогических навыков у нее, конечно, не было. Но желание самого пилота изъясняться на языке Сервантеса и Гойи (как это так — быть в стране и не знать, о чем говорят ее обитатели!) помогала превозмогать лингвистические трудности.
На третий день все эти приятные занятия пришлось прервать. На финку заявился патруль фалангистов.
Ольга не вошла, а буквально влетела в комнату. Денис приподнялся на локте, глядя на ее встревоженное лицо и нащупывая под подушкой пистолет. Вернули ему оружие на следующий же день после требования. Военлет внимательно осмотрел его и остался доволен. Все в порядке, и запасная обойма присутствует.
— Ты ходить сможешь? — с порога спросила девушка.
— Если недалеко, то запросто, — кивнул Денис.
— Тогда поднимайся, будем тебя прятать!
— А что случилось-то?
— С обыском пришли!
Пилот яростно стукнул кулаком по одеялу.
— Так и знал, что этот докторишка донесет!
— Погоди, может быть, это не он. Летчика со сбитого самолета должны ведь искать. Я тебе говорила!
Верно, говорила. Не найдя в упавшем «ишачке» пилота, должны были обязательно организовать поиски. Вот и до имения графа добрались.
Кряхтя, при помощи Ольги, он сел на постели, потом встал, сунул ноги в тапочки со смешными загнутыми вверх носами.
— Куда?
— Немного времени у нас еще есть. Папенька там на крыльце им зубы заговаривает. Сначала я постель твою уберу и лекарства. Вот, держись за спинку кровати, постой пока.
И он стоял, а графиня споро придавала комнате нежилой вид.
— Теперь пойдем. Держись за меня. Осторожно, осторожно.
Идти оказалось совсем недалеко, в соседнюю комнату.
— И где здесь прятаться? — спросил Денис, оглядываясь.
— Сейчас, — сказала Ольга, подошла к узкому зеркалу на одной из стен, немного повозилась с рамой. Раздался негромкий щелчок, и зеркало открылось, словно створка двери. В проеме зияла темнота.
Девушка обернулась.
— Давай, полезай!
Денис покачал головой, подошел и заглянул в темноту.
— Ни черта не видно…
— Лезь, лезь! — подтолкнула она в спину. — Не бойся! Я потом все объясню. Там кровать есть застеленная, на нее и ложись. Ни звука! Хотя тебе будет все видно и слышно. И что бы ни произошло — не вздумай вмешиваться. Очень тебя прошу!
— Хорошо, — согласился он, с некоторой робостью протискиваясь в узкий проем. Дверца за ним тут же закрылась все с тем же легким щелчком.
Он поводил в темноте руками, присел и, наконец, нащупал постель. Обернулся и с удивлением обнаружил, что зеркало с обратной стороны почти прозрачное! Вот здорово. И чего только эти буржуи не придумают!
Ольга спросила:
— Ну что, устроился?
Голос ее слышался чуть приглушенно, но слова различались вполне отчетливо.
— Да, все нормально, — ответил он.
— А теперь — замри! Ни шороха! Потом все объясню. Все, я побежала!
И она действительно выбежала из комнаты.
Глаза Дениса привыкали к темноте, и теперь она уже не казалась такой черной и непроницаемой. Все-таки через хитрое зеркало в каморку попадала толика света.
Каморка эта была небольшой, но затхлостью не пахло, устроители тайника позаботились о вентиляции. Умещались здесь кровать, маленький столик на одной ножке, стул. И оставалось крошечное пространство, чтобы постоять и повернуться, не задевая плечами стены. Поэтому он сначала сел на постель, а потом и прилег, и стал ждать развития событий.
Дом все же был не очень большим, так что обыскать его нагрянувшим фалангистам не составило труда и не заняло много времени.
Послышался топот, громкие голоса, дверь распахнулась от резкого толчка, и вошли вооруженные люди. Двое даже держали винтовки наизготовку и настороженно поводили стволами.
Их было человек десять, многовато для обычного патруля. В знаках различия этих вояк Денис не разбирался. Но и без того было понятно, кто из них главный. Выдавали его толстое брюхо, обтянутое мундиром, клеенчатая черная шляпа, сабля на поясе, револьвер в руке и бегающие глазки, с подозрением оглядывавшие комнату.
Убедившись, что она пуста, толстяк указал стволом револьвера на дверь в то помещение, где раньше лежал Денис, и резким голосом спросил о чем-то графа, стоявшего тут же.
Рязанцев пожал плечами и ответил. Говорили по-испански, поэтому Денис не понимал ни слова.
Все ринулись в дверь, оставив только одного усатого дядьку, который с любопытством оглядывался по сторонам, изредка покачивая головой. Видимо, никогда раньше не приходилось бывать в столь роскошных, по его мнению, апартаментах.
Денису показалось, что этот солдат сейчас крякнет и скажет завистливо: «Живут ведь люди!» Из какой глухой деревни он попал в армию, если даже на советского пилота обстановка графского дома не производила особого впечатления?
Солдатик подошел, наконец, к зеркалу. Неужели догадался, собака?! Денис крепче сжал в потной ладони рукоять пистолета. Ну…
Но деревенщина только поцокал восхищенно языком, потрогал пальцем зеркальную поверхность, потом подмигнул, надо полагать, своему отражению и поправил усы, улыбаясь.
Улыбается он… Так бы и влепил пулю прямо в лоб, гаду! Даже пальцы свело. Но нельзя, Ольге обещал.
Тут вернулись те, кто обыскивал соседнюю комнату, старший рыкнул на усатого, мгновенно подтянувшего живот, и вся толпа вывалилась в двери. Последним шел граф. Он глянул в сторону зеркала, подмигнул и улыбнулся. Денис, хотя его не было видно, улыбнулся в ответ.
Спустя какое-то время вернулась Ольга с озабоченным лицом.
— Ты как там, живой? — спросила она негромко, подойдя к зеркалу.
— Живой, что мне сделается? — ответил пилот. — Открывай уже!
— Все не так просто, — огорошила его девушка. — Придется тебе там еще немного посидеть.
— Это еще почему? — возмутился Денис. — Они же ушли.
— Не все, оставили двоих караулить…
— Надолго?
— Ни малейшего понятия. Надеюсь, через пару дней их уберут. А пока потерпи.
Денис пожал плечами. Ну, будет терпеть, что поделаешь?
— Чуть позже я тебе обед принесу, — продолжала Ольга. — И горшок твой. Ночью выпущу. Хотя тебе лучше все же и дальше лежать. Доктор прописал полный покой.
Глаза у нее были очень грустными. И красивыми.
— Ты повторяй пока те слова на испанском, которые успел выучить. И о произношении не забывай. Все, пока.
Она помахала, прощаясь, ладошкой и ушла.
Вот же засада!
ГЛАВА 4
Но надо как-то приспосабливаться. Ноги пока еще нетвердо держат. А с руками ничего ведь страшного? Будем ими заниматься. Жалко, что свободного пространства маловато, не помашешь как следует. Да и сидя все придется делать. А то грохнешься от слабости на пол, да еще и фалангисты как раз в комнате за зеркалом будут! На шум они быстро тайник раскроют.