– Ни пуха вам ни пера, – пожелал нам вслед дежурный по городу.
Через минуту наш милицейский «рафик» мчится по улицам и переулкам.
На крыше «рафика» резко мигает сигнальная лампа, тревожно завывает сирена. Попутные автомобили послушно жмутся к обочинам, пропускают нас вперед. Люди настороженно смотрят вслед.
Вместе с нами Бой – серая с черной спиной овчарка. Пес умный и опытный. На его счету немало задержанных преступников. К Бою мы относимся с почтением. И он это чувствует. Положив крупную голову на широкие сильные лапы, Бой внимательно смотрит на нас. Ему предстоит обычная работа, и он полноправный член оперативной группы…
По дороге я привычно думаю о жизни, в которой одни строят, берегут свое счастье, а другие, мало задумываясь, походя разбивают его. И о горе, которое принесло с собой только что совершившееся преступление в незнакомые нам дома, где близкие погибшего в эти минуты заняты обычными житейскими делами: пьют чай, купают детей, смотрят по телевизору обзор новостей и еще ничего не знают о случившемся. И конечно, думал о тех двоих, кого нам предстояло задержать. Мы их найдем. И сейчас, когда наш «рафик» несется в Сокольники, первые шаги по их розыску уже делают оперативные работники самых дальних отделений милиции города, милиционеры метрополитена, постовые ГАИ. Розыск начался.
…Всего с полчаса назад для двух московских парней наступила жизнь, полная страха. Сейчас они, наверное, в каком-нибудь темном подъезде лихорадочно приводят в порядок одежду, счищают с нее грязь и клянутся не выдавать друг друга. Но могут ли быть верны клятве люди, совершившие преступление? Недавние друзья, они теперь не верят друг другу. Один боится другого. Страх не сближает.
Отняв чужую жизнь, они необычайно остро ощутили цену собственной. Надеются, что кара их минует. «Как-нибудь выберемся, вывернемся, выплывем…»
Но реальных шансов уйти от ответственности у преступников нет. В поиск включаются опытные криминалисты, биологи, химики, трассологи, медики… Современная криминалистика располагает новейшими приборами, техникой и методами, которые делают ее работу основательной, солидной и точной. Малейший след, оставленный преступником, будет анализироваться.
Раскрыть преступление помогут нам и сами преступники.
Эмоциональный шок, страх перед наказанием, искусственность поведения и бесконечное множество явных и скрытых симптомов работают на нас. Такие следы не скроешь никакими перчатками, не смоешь самыми проверенными средствами. Дело в том, что человеку, ставшему преступником, крайне редко удается смириться с этим своим новым качеством и продолжать вести себя так, как это было прежде.
По Красносельской навстречу промчалась, тревожно сигналя, «скорая помощь».
– Наверное, оттуда, – громко сказал наш шофер… Место происшествия оцеплено нарядом милиции. Широкая, ярко освещенная улица. У двухэтажного деревянного дома, затерявшегося среди корпусов новостроек, толпа людей. С беспокойством смотрят на нас. Эксперт научно-технического отдела сразу же приступает к работе. Замелькали импульсные лампы-вспышки. Щелкает фотоаппарат. Начинаем работать и мы.
– Подумайте только, – обратился к нам мужчина в телогрейке, – что за выродки! Они били его ногами.
– Все быстро как-то случилось. И крика-то особенного не было. Вроде постонал немного, да и смолк, – сообщил плотный гражданин с портфелем.
«Эх, друг, тебе бы половину того, что досталось ему, наверное, кричал бы на всю улицу», – раздраженно подумал я и спросил:
– Вы говорите, не особенно кричал? А все же что он кричал? Слова слышали?
– Как что? – заговорили оба гражданина разом. – «За что бьете? – кричал. – Помогите, помогите!» И больше ничего.
– Ну и как?
– Что «ну и как?» – спросили мужчины.
– Вы помогли?
– Вам хорошо… «помогли»… Не думали мы, что так все случится. Да и все равно не успели бы. Они ж ребята молодые. Ноги резвые. Поди догони их… Тут Лидка из квартиры выскочила, вцепилась в одного и крик подняла. Ну и мы подбежали. Да, видно, поздно…
Лидкой оказалась пятнадцатилетняя девчушка. Стоит перед нами, шмыгает носом. В глазах недоумение.
– Я оттаскивала их, кричала: «Что вы делаете? Не смейте! Это дядя Витя! Он из нашего дома!» А они все били. Один из них, по-моему, Тюря.
Мать Лиды забеспокоилась, вышла вперед, взяла дочь за руку:
– «По-моему… по-моему…» Если точно не знаешь, то и болтать попусту нечего.
Мы понимали, что мать не хочет вмешивать в эту историю свою дочь. Попытались успокоить ее.
– Другого не знаю, но в метро часто встречала. Всегда они вместе ходят, – отвечала на наши вопросы Лида. – Симпатичный такой, в зеленой куртке. С молнией…
Убитый был бригадиром электросварщиков с соседнего завода. Мы вошли в его квартиру.
Накурено. Пахло вином, пирогами и жареным луком.
– День рождения справляли, – плакала жена. – Гостей проводил. Помог стол прибрать. Потом покурить на улицу вышел. Как там все получилось, не знаю… Знаю, что сам Виктор пальцем никого не тронет.
…Преступников задержали быстро: Тюрю в районе знали.
Когда мы вошли в его комнату, Тюря лежал на узком диване, укрывшись с головой ватным одеялом.
– Что надо? – Он привстал и спустил на пол ноги в носках.
Спутанная прядь черных волос прилипла ко лбу. Из-за припухших век на нас тревожно поглядывали блеклые глаза. Угрюмые и недобрые, они были неспокойны.
– Одевайтесь, пойдете с нами. Кое-что выяснить надо.
Тюря «завелся»:
– Когда жить спокойно дадите? Плевал я на вас!.. После отсидки я ничего не сделал. Дело шьете – не выйдет!
Мать Тюри еще молодая, но необычайно худая, с усталыми глазами. Работает истопником на фабрике. Она незаметно пытается вынести из комнаты таз. В тазу пиджак, на рукавах какие-то темные пятна. Составляем протокол. Пиджак необходимо направить на экспертизу.
Мать виновато смотрит на сына и что-то порывается сказать. Он не слушает. Поток брани обрушивается на несчастную женщину.
– За-мол-чи, – сквозь зубы сказал я. – Какой же ты вор, Тюря? Ты хулиган. Вору хамить не положено.
– Шьто? Вежливость вам нужна? А мне – свобода. Что матери душу мотаете протоколами разными? У нее сердце больное.
– Мать тебе нужно было раньше жалеть. Мало ты думал о ней.
– Не подходите! – вдруг заорал Тюря и затопал ногами. – Перекусаю всех. Перекусаю…
– Ты что, зверь, что ли? – рассмеялись мы, глядя, как Тюря щелкает зубами. – Хватит паясничать, поехали.
Соучастника Тюри тоже задержали быстро. Работники местного отделения милиции установили, с кем Тюря прибежал вечером к своему дому.
Юра оказался светловолосым и обаятельным. Рослый, но еще мальчишка. В черном свитере и зеленой спортивной куртке, с открытым лицом и по-детски ясными глазами, он никак не походил на убийцу.
Итак, преступников двое: один – опытный, уже судимый, другой – мальчик, ученик десятого класса…
На допросе первым сдался Тюря. Он не показывал виду, что переживал случившееся. Был собран и осторожен в ответах. Говорил спокойно, старательно подбирая каждое слово:
– Выпили с Юрой. Ну и что? Мало показалось. А здесь этот мужик подвернулся. Юра у него рубль попросил. На выпивку. Дай, говорит, рубль, будь человеком. А мужик заартачился. Не понравилось. Юра и начал. Горячий, неопытный. Ударил. Потом я. Ну и что? Я из солидарности. Мужик слабый был, повалился. В чем наша вина, если ему Бог здоровья не дал? Хилым оказался. Не пойму, как это все случилось? Нужен был Юрке этот рубль проклятый! Без него мог бы прожить. Что теперь мне будет?
– Следствие и суд покажут.
– И все же, что плохого вам сделал электросварщик Петров?
– Какой еще Петров? А, этот-то… Мое дело было Юре помочь. Одному бы ему не управиться.
– Не управиться с чем? Тюря отвернулся.
– Ну что пристали? Сознался же. Электросварщик, надеюсь, не очень пострадал.
Ни Тюря, ни Юра еще не знали, что избитый ими человек умер, и Тюря вволю хорохорился:
– Побюллетенит с недельку, кислородом в парке подышит. А нам срок дадут. Кому хуже?