— Нет-нет. Джордж Арлекин обо всем… — Слова вырвались у него прежде, чем он оценил их важность. Эшли заметил, как сузились глаза Таллио, как на мгновение художник нахмурился, чтобы затем спрятать свои мысли за лучезарной улыбкой. Оставалось лишь надеяться, что пятьсот долларов, обещанные по приезде, убедят Таллио не заметить допущенной оплошности.
— Счастливого пути, — сказал Эшли.
Теперь он действительно испугался. На вилле Орнаньи зажатой между морем и холмами, он оказался в заточении, словно в тюремной камере. Телефон не работал. На железных воротах висел замок. В саду или в виноградниках его могли подстрелить, приняв за перепелку. А предательство Рацциоли забило бы последний гвоздь в гроб.
Эшли подошел к окну. Елена все так же лежала в шезлонге. Он увидел Орнанью, возвращающегося с купания Таллио уедет, подумал он, и они останутся вчетвером, под бдительным оком старого управляющего, верящего лишь в бога и в благополучие рода герцога. Малоприятная перспектива, но он пройдет и через это. А потом, уже сегодня, Орнанья должен сделать следующий ход. Отпущенное ему время иссякло. Капитан Гранфорте мог в любой момент затребовать узника, чтобы обвинить его в убийстве или освободить, а уж тогда ничто и никто не сможет помешать публикации сенсационной статьи.
Немилосердно палило солнце. Раз он не может искупаться в море, решил Эшли, придется воспользоваться благами цивилизации. Он разделся и долго стоял под душем, что-то напевая себе под нос.
Одеваясь, он услышал звук отъезжающей машины. У него сразу прибавилось уверенности. Даже появился аппетит. На ленч их пригласили к большому круглому столу под грибообразным зонтиком. Разнообразные закуски сменила рыба, кусочки филе, поджаренные на спиртовке и пропитанные красным соусом из горчицы, томатов и дюжины специй. Затем подали пиццу по-римски, маленькие пирожные, сыры, фрукты, густой черный кофе с выдержанным французским коньяком.
После ленча женщины, разморенные жарой, удалились к себе, а Эшли и Орнанья остались на террасе. Их шезлонги стояли рядом. Сейчас он перейдет к делу, подумал Эшли. Но герцог не торопился. Вместо слов он сунул руку в карман, вытащил пять стодолларовых банкнот, небрежно бросил их на колени журналиста. И самодовольно улыбнулся.
— Вот ваши деньги, господин Эшли. Таллио — умный человек. Он решил, что с меня можно получить больше. Скажите спасибо, что я сберег вам эти деньги.
— Благодарю, — пробурчал Эшли. Орнанья добродушно хохотнул.
— Для человека с вашим жизненным опытом, Эшли, вы иногда удивительно наивны. Как вы могли подумать, что такой тип, как Таллио Рицциоли, продаст богатого патрона за жалкие пятьсот долларов? Да он без труда получит столько же, проведя уик-энд с какой-нибудь вдовушкой. Но что случится, если уедет вдовушка и уедете вы? Ему придется вернуться ко мне. Он это понимает, можете мне поверить. Он заработал в два, три раза больше, сообщив мне, что вы хотите связаться с Джорджем Арлекином.
Эшли не ответил. От духоты кружилась голова.
— Вы подумали о моем предложении? — спросил Орнанья.
— Ответ прежний. Мы не договоримся.
— Фотокопии у вас, не так ли?
— Да. — Теперь он мог с уверенностью ответить на этот вопрос.
— Это ваш последний шанс, Эшли.
— Идите к черту! — раздраженно ответил журналист. Орнанья пожал плечами и откинулся на шезлонг, его глаза прятались за черными стеклами солнцезащитных очков. У Эшли внезапно схватило живот, онемели руки, на верхней губе и на лбу выступил пот. Мгновение спустя он вскочил и подбежал к балюстраде. Его вырвало.
— Мой бедный друг! — раздался над ухом участливый голос Орнаньи. — Вы заболели. Позвольте мне отвести вас наверх…
— Благодарю… мне… что-то нехорошо.
Орнанья взял его под руку, и они поднялись в комнату журналиста, где тот лег на кровать, весь в поту. Орнанья, спокойный и невозмутимый, помогал Эшли подняться, когда у того начинались спазмы в желудке, и вел в ванную. Как только заканчивался приступ рвоты, герцог вновь укладывал своего гостя в постель. С каждым разом рвота становилась все сильнее, нарастала боль. От пота рубашка промокла насквозь, перед глазами все шло кругом.
— Как вы себя чувствуете, Эшли?
Журналист просто мотнул головой, вращение комнаты прекратилось, он увидел улыбающегося герцога, стоящего у кровати.
— Ужасно. Не понимаю, что со мной случилось.
— Вас отравили, Эшли, — объяснил Орнанья.
— Отравили? Я… я… — Но его вновь скрутило, и он поплелся в ванную. На этот раз герцог не пришел ему на помощь.
Когда Эшли вернулся и без сил упал на кровать, герцог присел рядом.