— Верно, — сказал я горничной, — здесь и вправду вести от моей возлюбленной, да еще какие добрые вести!
Весь этот день я шел навстречу злому зимнему ветру, кутаясь в заветный плед, и он согревал меня, точно ее объятия.
Глава XII
Я следую за крытой повозкой почти до места назначения
Наконец, нигде подолгу не задерживаясь, я подошел довольно близко к Уэйкфилду, и тут в памяти моей всплыло имя Берчела Фенна. То был, как читатель, вероятно, помнит, человек, переправлявший через границу беглых французских пленных. Как он это делал? Не вывесил же на дверях табличку «Переправляю беглых, обращаться сюда»? Сколько он брал за услуги? Или, быть может, он трудился безвозмездно, из милосердия? Ничего этого я не знал, и любопытство мое возбуждено было до крайности. Благодаря деньгам мистера Роумена и тому, что я свободно владел языком, до сей минуты все у меня шло как по маслу и без помощи мистера Фенна, но я все равно не успокоился бы, пока не подобрал бы ключа ко всем этим тайнам, ведь мне, как на грех, не было известно о сем загадочном джентльмене ничего, кроме его имени. Я не знал рода его занятий — лишь то, что он Пособник Беглецов; не знал, где он живет — в городе или в деревне; не знал, беден он или богат; не знал и того, каким образом завоевать его доверие. Было бы слишком неосторожно шагать по большой дороге и спрашивать каждого встречного-поперечного про человека, о котором сведения мои столь скудны, и уж вовсе глупо постучаться к нему и столкнуться нос к носу с полицией! Однако же разгадать эту головоломку было очень соблазнительно, и я свернул с прямого пути и направился к Уэйкфилду; я шел, навострив уши, в надежде случайно услыхать нужное мне имя, а в остальном положился на свою счастливую звезду. Ежели богиня Удача (как ни говорите, особа женского пола) окажется ко мне милостива и наведет меня на след этого человека, свеча за мной не пропадет; ежели нет — я без труда сумею утешиться. Итак, я решил попытать счастья, но почти не надеялся на успех, и, право же, просто чудо, что все окончилось благополучно, и, верно, не всякому святому удаются такие чудеса, как счастливчику Сент-Иву!
Я провел ночь в хорошей гостинице в Уэйкфилде, позавтракал при свечах вместе с пассажирами дилижанса, направлявшегося на север, и вышел в путь до крайности недовольный самим собой и всем светом. День еще только занимался; воздух был сырой, холодный, солнце стояло совсем низко и скоро должно было скрыться за широким пологом туч, что наплывали с северо-запада и затянули чуть не полнеба. Вот уже прозрачными прутьями начал хлестать дождь; вот уже все вокруг наполнилось шумом воды, стекающей в канавы и рвы, и я понял, что сегодня мне суждено промокнуть до нитки, а в мокром платье я выгляжу ничуть не элегантнее вымокшей кошки. При последнем проблеске тонувшего в тучах солнца я углядел впереди на повороте дороги крытую повозку престранного вида, которую еле тащили изнуренные клячи. Пешеходу любопытно все, что может отвлечь его от невзгод ненастного дня, так что я прибавил шагу и в скором времени поравнялся с диковинным экипажем.
Чем ближе я подходил, тем больше дивился. В таких повозках, как я слышал, разъезжают набойщики ситца: она была двухколесная, впереди сиденье для кучера; внутрь фургона вела дверь, и там хватило бы места для весьма солидного груза ткани или же, в случае крайней нужды, для четырех и даже пяти человек. Но, право, если так должны были странствовать люди, я мог их только пожалеть! Им пришлось бы сидеть в темноте — там не было ничего похожего на окно, и всю дорогу внутренности их, Должно быть, взбалтывало, что твою микстуру, — повозка о двух колесах была не только неказиста, но и до неприличия страдала килевой качкой. Коротко говоря, если с первого взгляда у меня и мелькнула мысль, что в повозке этой могут передвигаться люди, я тот же час от нее отмахнулся; но мне по-прежнему было любопытно, что же в ней за груз и откуда она следует. Колеса и лошади забрызганы были грязью всех цветов и оттенков, словно долго тащились по многим и разнообразным дорогам. Возница то и дело взмахивал кнутом, но все понапрасну. Казалось, странный экипаж этот давно уже не останавливался, быть может, ехал даже всю ночь, и сейчас, поутру, в начале девятого часа, возницу, видно, тревожило, что он опаздывает. Я посмотрел на дышло, чтобы узнать имя владельца повозки, и вздрогнул. Беспечному баловню судьбы вновь улыбнулось счастье: на дышле выведено было «Берчел Фенн»!